Бойфренд для Цесаревны - Олег Ростов

- Дед, я что хотел тебя спросить… А кто такая Груня Еремеева?

Дед подвис, глядя на меня удивлённо.

- Груня???

- Груня, Еремеева. – Кивнул я усмехнувшись. Некоторое время дед молчал. Мы друг на друга таращились. Потом старик рассмеялся.

- Да неужели??? Груня!!! Что, жива, старая карга???

- Жива. Ещё как жива. Поклон тебе велела передать.

Дед, глядя куда-то мимо меня, улыбался.

- Жива, старая… Надо же…

- Дед, а ты откуда её знаешь?

- Много будешь знать, скоро состаришься, Андрейка.

- Да ладно, деда. Расскажи? Клянусь своей треуголкой, я никому не скажу. Особенно бабушке Оле.

Дед захохотал. Я тоже.

- Давно это было. Я моложе тебя был. Мне тогда только восемнадцать исполнилось. Вот тогда-то я и познакомился с ней. Она попыталась обнести меня.

- Это как?

- Украла у меня кошелёк, да так ловко… Вернее почти украла. Но мне хоть и было 18 годков, только я ушами то не хлопал. Поймал её за руку. Она сначала попыталась закричать, что я пристаю к честной девушке и вообще почти насильничаю её. Я только посмеялся. А когда полицейский подошёл, представился. Нашу фамилию то уже знали по всей империи. И одет я был с иголочки. А вот она не очень. Одним словом, светила ей тюрьма, это без вариантов. Но девка красивая была, просто до невозможности. И я тогда предложил ей сыграть в карты. Если она проиграет, то станет моей любовницей. Если выиграет, то я одену её в самые дорогие наряды, какие только пожелает, плюс получит тысячу рублей. Она согласилась.

- Проиграла?

- Нет, выиграла. Очень уж сильно я хотел увидеть её в дорогих нарядах.

Мы оба опять захохотали.

- Ну и что? Одел её? Дал косарь?

- Какой косарь? – Дед удивлённо посмотрел на меня.

- Тысячу.

- А, дал ей деньги. Стоит такая королева в платье от самых лучших и дорогих мастеров. Я смотрю на неё и улыбаюсь. Она мне в ответ. Говорит: «Ну ладно, Фрол, пошла я?» – Я ей кивнул, а сам смотрю и продолжаю счастливо улыбаться. Даже сам не знаю почему. Понимаешь, Андрей, старше она меня, на восемь годков. Так вот, стоим смотрим друг на друга, улыбаемся, а она не уходит. А потом взяла меня под руку, в другой руке помахивала дорогущей сумочкой. «Фролушка, - говорит, - может в ресторан сходим, на последок?» Конечно, я согласился. С этого момента у нас и началось. Бедовая она была. Ничего не боялась. Мир с ней объездили. Веришь, на горы с ней лазали альпинистами. Хотя я не альпинист совсем был. На скоростных катерах гоняли, на машинах, на мотоциклах. На яхтах полсвета обошли. Завтракали в Лондоне, обедали в Париже, ужинали в Милане. А рассвет встречали в Каире. Влюбился я в неё. И она любила. Четыре года мы были вместе.

- И что случилось? Почему вы не остались вместе?

- Моя семья была против Груни. Но я был тоже упёртым и готов был отказаться от наследства. Вот только Груня сама всё решила. Я готов был порвать с семьёй. Но как-то утром в номере гостиницы, где мы с ней проживали, проснувшись я её не обнаружил. И вещей её не было. Только письмо. Она писала, что просит у меня прощения, что не ровня она мне. Что не хочет ломать мою судьбу. Просила, чтобы я не искал её. Чтобы отпустил. Что любит меня и всегда помнить меня будет. Вот так, Андрей, закончилась моя юность, хотя мне на тот момент было всего 22 года. Груня моя юность. Шальная и незабываемая.

- А бабушка Оля?

- А с Оленькой я познакомился позже. Спустя три года.

- Ты любишь бабушку?

- Конечно. Оленька она другая. Я тогда уже успокоился. Время великий лекарь. Я уже спокойно вспоминал Груню. Без надрыва, как в первое время, после того, как она исчезла. И любовь у нас с Оленькой другая. Более нежная что ли. И мы с ней стали близки ещё до свадьбы… Но ты молчи, понял?

- Да понял я. Чего тут такого? Это нормально…

- Ничего не нормально. Это у вас всё так просто сейчас. Никакого стыда, прости Господи. А тогда это было неприемлемо. Тем более, семья у Оленьки была тоже известная. Военная династия. Целая плеяда генералов и адмиралов, ещё со времён Петра Великого. Оленька мне тогда сказал, что беременная и что делать она не знает. Я пошёл к своим родителям. Сказал, что хочу жениться на сей девице. Родители были довольны, так как Ольга была достойной партией. Так что твоя бабушка выходила замуж уже беременной. Правда срок был не такой большой и об этом никто не знал.

- Да, деда, а ты тот ещё ходок был! – Хохотнул я. Он сидел в кресле, улыбался.

- А что ты хочешь, Андрейка. Мы же Самарины! Ты сам то смотри куда залез?! Точно спите вместе?

- Точно, деда. Ольга сама так захотела. Причём сделала это демонстративно.

- Демонстративно она. Эх вы, молодо-зелено. И что, у вас ни разу не было?

- Нет. Это правда. Спим одетыми. Она в пижаме, я в трико.

- М-да, внук. Я бы так не смог.

- Ничего не сделаешь. Я обещал.

- Это хорошо, что ты обещал и слово держишь. Но открою тебе некоторые… Так сказать… Моменты. Если уж совсем невмоготу, то можно. Только аккуратно, без последствий в виде живота у Цесаревны. Понял?

Я смотрел на деда, широко раскрыв глаза.

- Это как?

- Тебя что, учить надо, что делать, чтобы девка не понесла?

- Не надо. Но…

Дед махнул рукой. Встал.

- Запомни, Андрей, мы, Самарины, стальной хребет империи. И нам ещё никто и никогда не говорил, что мы кому-то там рылом не вышли.

- Что, деда, министр облажался? – Я засмеялся. Он кивнул.

- Интересные у тебя словечки. Но смысл я понял. Да, ты прав, облажался. Я думаю, по приезду в столицу его отправят на пенсию. Совсем из ума выжил, старый дурак. – Дед смотрел на меня внимательно, как Воланд на Марго.

- Надеюсь ты, внучек, как ты говоришь, не облажаешься?

- В каком смысле, деда?

- Ты что, убогий? В том, что не разочаруешь Цесаревну. И что она проснётся