Сердце Дракона. Часть I - Кирилл Сергеевич Клеванский

— И вы верите словам этих солдат? — Сириус ткнул толстым пальцем в Неро, Хаджара и Серу.

Так звали спасенную ими девушку — Сера. Сейчас она выглядела несколько лучше, чем парой часов ранее. Лекарь Догара обработал ее раны, напоил своим варевом и даже выдал кое-какую одежду. Коричневый кожаный камзол и высокие ботфорты были ей к лицу. Во всяком случае — подчеркивали точеную фигурку.

— Клянусь силой и кровью, — Хаджар полоснул ножом по ладони, и его кровь вспыхнула, — что говорю правду.

Народ пару секунд смотрел на него, но Хаджар не сгорел в пламени, как любой человек, нарушавший клятву крови.

— Видишь, Сириус — он говорит правду.

— Или думает, что говорит правду, — тут же возразил чиновник. — Мало ли что ему там померещилось в бурю.

И словно в подтверждение слов чиновника — ударила молния и громыхнуло так, что задрожали фигурки на столе.

— Это все мелочи, Сириус. — Внезапно генерал обошла стол и подошла к пузану. Маленькая, миниатюрная, она все равно выглядела, как огромный тигр, наступивший на хвост полевке. — Где твои патрули, Сириус?

Чиновник с каждым шагом Лин бледнел и покрывался испариной. Он обернулся к своим солдатам, но те не особо горели желанием обнажать оружие. Сейчас в шатре находилось столько старших офицеров, что подобный ход стал бы воистину самоубийственным.

— Патрули — патрулируют, — нервно пожал плечами начальник форта.

— Да? Удивительно, Сириус, почему же ты тогда не сообщил мне о том, что кочевники берут в плен жителей нашего королевства?

— Ну ограбили они пару деревень. — Сириус пальцем отодвинул воротник от горла. Ему стало нечем дышать. — Что же мне, каждый раз, когда кто-то на границе сожжет поселок, гарнизон с места снимать.

— Пару деревень? Это где же такие деревни, что у них в плену четверть миллиона! Что-то мне подсказывает, Сириус, что не пару они ограбили, а пару сотен! Где патрули?

— Да я…

— Где патрули, жирный ты ублюдок?!

Генерал взяла Сириуса за грудки и легко вздернула его над полом. Солдаты все же взялись за оружие, но им, бесшумно подойдя сзади, положил на плечи свои огромные лапы Догар. Он придавил их к земле так сильно, что затрещали сминаемые латы. Вот так вот просто — голыми руками он мял металл, как пекарь тесто.

Человек-крыса, неизменный спутник чиновника, торопливо озирался по сторонам. Видимо, как и его “тотемный зверь”, пытался первым покинуть тонущий корабль.

— Нет патрулей! — истошно завопил пузан, болтая ногами в воздухе. — Нет ни пушек, ни патрулей, ни гарнизона!

Лин разжала пальцы, и Сириус мешком картошки рухнул на пол. По его красному, вспотевшему лицу текли слезы, размазывая краску, которой он подводил глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?

— На стенах сорок пушек, — бормотал чиновник, — патрули не ходят уже почти как десять лет, а в форте расквартированы двадцать семь тысяч солдат.

— Где остальные, Сириус. Где?!

Ладонь Лин засветилась стальным светом, и она замахнулась.

Чиновник свернулся калачиком и поднял над головой руки. Выглядел он настолько жалко, что многим стало неприятно даже находиться рядом с этим животным, не то что смотреть на него.

— Нет остальных! Кого распустил, кто наемником ушел, кого…

— Ну! — она опять замахнулась.

— На рудник! На рудник я их продал!

В шатре повисла тишина.

Сорок пушек и двадцать семь тысяч… Значит, на поддержку форта рассчитывать не стоило. Армия генерала Лин оказалась один на один с ордой кочевников, которую обучили и укрепили ласканцы.

— Я видела людей в форте. Много. Намного больше, чем двадцать семь тысяч.

— Простые гражданские, — хныкал некогда прославленный генерал.

Вот что с людьми делают “высокие табуретки”. Как говорил Южный Ветер, очень редко, когда человек, становясь крупным чиновником, остается при этом человеком. А не вот таким — комком жадности и слабости. С виду он важный и неприступный, как гора, а внутри все давно уже сгнило.

— Это измена, Сириус, — вздохнула генерал, тяжело опираясь о край стола. — Государственная измена.

— Я хотел построить город, Лин. Настоящий город. У меня были такие планы…

— Планы как увешать себя золотом и как из крепости сделать свой дворец? Я видела его — вместо бойниц у тебя витражи, Сириус. Проклятые витражи!

— А ты думаешь, это легко?! — внезапно завизжал чиновник. — Легко сорок лет жить в военном укреплении? Вечно потные, вонючие солдаты. Ни улиц, ни площадей — только плацы и тренировочные. Вонь пороховая уже по ночам сниться начинает… Я жить хотел, Лин. Жить! А не существовать.

— Все хотят.

— Все хотят, а у меня была возможность сделать. И я сделал! Или ты думаешь, у меня людям плохо живется? Да отлично! Есть торговля, мы улицы проложили, дома поставили, площадь центральную соорудили. Цирки вон привозим, таверны ставим, кабаки, школу построили. Или ты думаешь весело солдатским семьям в гарнизоне? Да они детей своих с раннего детства не видят! Отпускают в города — учиться. А те и не возвращаются уже никогда.

Народ из тех, кому было совсем мерзко, повернулся обратно к Сириусу.

— Ну да, имел я с этого свой кусок, — продолжал чиновник, — а кто не имеет? Все имеют! Да даже король, я уверен, отрезает себе часть пирога! Такова жизнь, Лин. Чтобы сделать что-то хорошее людям, нужно чем-то пожертвовать.

— И ты пожертвовал своей душой.

— Душой? — Сириус поднялся на ноги и выпрямился. Он вытер лицо и поправил одежды. На мгновение где глубоко внутри этого борова Хаджар разглядел того самого генерала, что заслужил награду из рук короля. — Дура ты, Лин. И все вы дураки, если думаете, что устоите против этой орды! Надо договариваться! Может, ты отдашь им в плен часть армии. Может, еще что…

— Ты сошел с ума.

— Солдафоны, — истерично засмеялся чиновник, — если вы умрете… Вы — старшие офицеры, то армии не будет. А простую солдатню всегда можно заменить.

Хаджар посмотрел на генерала. Он встретил взгляд ее стальных серых глаз. Она ему медленно кивнула.

— Это измена, Сириус, — повторила она. — Гори теперь в бездне с демонами.

— Дур…

Не успел чиновник договорить, как его голова упала с плеч и покатилась по доскам.

Хаджар убрал меч солдата, которого держал