Фантастика 2025-159 - Алексей Небоходов

Они снова рассмеялись. В этот момент дверь павильона распахнулась, и внутрь вошли оживлённые Ольга, Катя и Алексей, бурно что-то обсуждая. Михаил улыбнулся их радостным лицам и сделал приглашающий жест:

– Команда в сборе! Проходите, товарищи официальные кинематографисты, знакомьтесь с новой техникой и морально готовьтесь работать на благо советского зрителя.

Ольга с интересом оглядела павильон и подошла к Михаилу, улыбаясь с лёгкой иронией:

– Теперь мы, значит, не просто нелегалы, а официальные авторитеты? Надеюсь, твоя творческая дерзость от этого не пострадает. Не хотелось бы скучать на съёмках.

– Не переживай, Оля, – усмехнулся Михаил. – Дерзости у нас хватит на всю студию, а независимость теперь будем проявлять исключительно в творчестве. Кстати, Сергей предлагает снимать красный флаг на заставку. Символично и со вкусом. Как тебе?

Ольга закатила глаза и с притворным ужасом взглянула на Петрова:

– Сергей, только не говори, что серьёзно! Хотя, почему нет? Если уж легализовались, то по полной программе. Начальство сразу оценит наш патриотизм и выделит дополнительную плёнку на всякий случай.

Катя с трудом сдерживала смех, тут же присоединившись к беседе:

– Представляю, как мы будем утверждать сценарии в парткоме, в присутствии ответственного за нравственность! И никакой самодеятельности, только согласованные с ЦК сценарные решения!

Алексей ухмыльнулся и, опершись о стол, добавил с сарказмом:

– Главное, чтобы каждый кадр проходил идеологический контроль. А то вдруг случайно подорвём моральные устои развитого социализма.

Тем временем Ольга уже увлечённо обсуждала с Катей детали съёмок, внимательно разглядывая эскизы костюмов и комментируя каждую мелочь:

– Посмотри, Катюш, настоящий праздник! Теперь наконец перестанем экономить на тканях и фасонах. Представляешь, как изменится восприятие наших фильмов, когда актёры перестанут выглядеть, будто играют в сельском клубе. Теперь по-настоящему почувствуем себя звёздами!

Катя энергично кивнула, весело рассмеявшись:

– Точно, Оль! Наконец-то достойно выглядеть будем. Уже вижу лица на закрытых просмотрах, когда зрители впервые увидят нас в нормальных костюмах, а не в платьях из штор и простыней. Просто обязаны сделать афишу в этих роскошных нарядах!

Обе дружно засмеялись с явным облегчением, наслаждаясь новым статусом.

Михаил с улыбкой наблюдал за ними, ощущая странную гордость. Всё это казалось комичным и совершенно реальным одновременно. Теперь он точно понял: их путь был не случайностью, а настоящим приключением с риском, талантом и иронией эпохи.

Алексей, внимательно слушавший девушек, вдруг слегка нахмурился, словно вспомнил что-то важное, и осторожно вмешался в разговор:

– Это всё, конечно, прекрасно, дорогие будущие звёзды мирового кинематографа, – он сделал паузу, подбирая слова, – но у меня возник вопрос творческо-производственного характера. Михаил, насколько теперь нам придётся ограничивать себя в сценарных решениях? Чем больше официальности, тем меньше свободы. Не будем ли согласовывать каждую реплику с людьми в серых костюмах?

В голосе Алексея прозвучала лёгкая тревога, разбавленная привычной иронией – его вечной защитой от серьёзности. Сергей, закончив настройку камеры, внимательно прислушивался к разговору и демонстративно вздохнул:

– Алексей, ты сейчас прозвучал как интеллигентный диссидент на кухне. Думаешь, эти суровые товарищи начнут диктовать нам творческие условия? Их волнует только валюта и отчёты наверх. Наши сценарии их интересуют так же, как меня – последняя премьера в Большом театре.

Михаил улыбнулся, поднимая руку в примирительном жесте:

– Сергей дело говорит. Наших покровителей из КГБ интересует только результат и товарный вид продукта. Конечно, общую линию надо соблюдать, антисоветских выпадов не допускать. Но творчество, актёры, костюмы – поверьте, это их волнует меньше всего. Пока наш «товар» приносит валюту, можем снимать хоть сантехников, хоть председателей колхозов, хоть коммунизм с человеческим лицом. Вмешиваться не станут, у них и без нас забот хватает.

Алексей облегчённо кивнул, продолжив с прежним юмором:

– Тогда другое дело. А то представляете, перед каждой съёмкой – идеологический инструктаж, после – политинформация о роли эротики в международном престиже СССР. Стоим мы перед актёрами и всерьёз объясняем социальную значимость сцен в комбайне. Я к такому морально не готов, несмотря на любовь к советскому строю.

Катя снова рассмеялась и весело толкнула Алексея в плечо:

– Алексей, тебе отлично подойдёт роль ответственного по идеологии. Стоишь такой в строгом костюме с указкой и говоришь актёрам: «Товарищи, сегодня снимаем не просто любовную сцену, а символ дружбы народов. Проникнитесь моментом!»

Компания дружно расхохоталась, Алексей признал поражение в ироничном споре:

– Ладно, Катерина, ради искусства готов на личную идеологическую жертву. Но только ради искусства, а не отчётов для КГБ.

Вечер медленно спускался на территорию Мосфильма, сглаживая дневную суету и создавая атмосферу умиротворения. Михаил остался в новом кабинете и с удовольствием наблюдал из окна за оживлённой жизнью студии. В сумерках люди катили тележки с аппаратурой, кто-то энергично жестикулировал, объясняя что-то ассистентам, а над всем этим постепенно загорались фонари, придавая картине сказочность.

Он откинулся на стуле и, заложив руки за голову, ощутил смешение чувств: гордость от достигнутого, тревогу за будущее и тихую задумчивость от понимания, насколько всё зашло далеко. Вспомнив слова Николая Трофимовича, Конотопов усмехнулся:

– Вот она, жизнь, Михаил Борисович, – сказал он себе негромко, – вчера был подпольным режиссёром на овощебазе, а сегодня сидишь на Мосфильме и гадаешь, кто кого больше использует: ты КГБ или оно тебя.

Он тихо засмеялся, почти беззаботно, но где-то глубоко сохранилась лёгкая тревога. Михаил не мог понять, кто выигрывает в этой игре – мудрое ведомство или дерзкие кинематографисты. Глядя на студийные огни, решил наслаждаться моментом. Будущее было неопределённым, но впервые это не пугало, а скорее забавляло и будоражило.

Поздним вечером, когда коридоры Мосфильма опустели, Михаил задумчиво перебирал в голове новые идеи. Он смотрел в потолок, ожидая вдохновения, когда внезапно перед ним возникла знакомая советская картина: Новый год, баня, пьяный Лукашин и нелепая путаница с квартирами. Михаил даже привстал в кресле, поражённый внезапной мыслью:

– Господи, это же гениально! – тихо произнёс он и немедленно вызвал команду.

Через десять минут кабинет снова наполнился жизнью. Сергей, Алексей, Ольга и Катя недоумённо смотрели на режиссёра, выглядевшего так, будто он открыл формулу вечного двигателя.

– Итак, товарищи, меня посетила идея, достойная великого советского кинематографа, – Михаил эффектно выдержал паузу и торжественно объявил, – помните «Иронию судьбы»? Тот фильм, без которого Новый год представить невозможно?

Сергей скептически поднял бровь и притворно протянул:

– Что, Мишаня, задумал снять «Иронию судьбы 2: Возвращение Лукашина»? Боюсь, Эльдар Александрович Рязанов не оценит посягательства на классику.

Михаил громко рассмеялся и махнул рукой:

– Нет, Серёж, всё интереснее. Снимем пародию с нашей привычной стилистикой. Пьяный Лукашин летит не в баню, а прямо в эротическое приключение – в ту же квартиру, где его ждёт скромная Надя с менее