Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

скорой встречи. Поставить, к примеру, хотя бы палатку рядом с порталом, где мы сможем поговорить без лишних ушей. Да, сделайте это на той стороне, мой двойник точно не пойдёт в портал. Кстати, вы не сказали, где этот самый портал находится.

— Я его разместил примерно километрах в семи от дачи недалеко от железнодорожной ветки с расчётом, что через него можно будет гонять из мира в мир эшелоны.

— Очень хорошо, но об этом подумаем позже, сейчас нужно решить первостепенные задачи, — произнес Сталин, немного подумал и добавил: — На этом все, начинаем работать, товарищи.

Я всё-таки не удержался и задал ещё один вопрос:

— Можно мне привлечь к работе на той стороне людей Старинова?

— Диверсантов? — удивился Сталин и, не дав мне сказать и слова, тут же добавил: — Привлекайте, может, так будет даже лучше.

Интересно было наблюдать за работой собравшихся здесь людей. Пока Сталин писал письмо самому себе и пока не появилась связь, мне заняться было, по сути, нечем, так что я пока мог понаблюдать, как работают старшие товарищи. И они показали класс.

Особенно отличился Берия. Казалось, он знает все о расположенных вокруг Москвы подразделениях. Ещё до того, как связь была восстановлена, вся техника в районе дачи была задействована в доставке делегатов связи по разным частям и организациям столицы. Прозвучит странно, но уже через пару часов о мятеже знали если не всё, то самое главное — точно. Очень оперативно Берия наладил сбор информации и, самое главное, противодействие мятежникам.

Эти самые мятежники, кстати сказать, действовали по лекалам времен революции, сосредоточившись на захвате и контроле ключевых объектов столицы. И у них все могло получиться, если бы Сталин погиб. Они, собственно, и поставили все на это, объясняя всем и каждому, что берут власть в свои руки по причине успешного покушения империалистов на вождя. Очень убедительно они преподносили эту информацию, но малость просчитались. Сталин выжил, а у мятежников на этот случай не нашлось запасного плана, поэтому они и проиграли.

На самом деле у них все равно был шанс на победу, но ровно до момента, когда Сталин обратился к народу по радио в прямом эфире и объяснил, что происходит. Оказывается, недалеко от дачи был оборудован узел связи, позволявший это сделать без непосредственного визита в радиостудию. Конечно, что без контроля над самой радиостудией ничего бы не получилось, но здесь очень плодотворно поработали люди наркома, которые не только перехватили у мятежников контроль, выбив их оттуда, но и продержались там достаточно долго, чтобы обращение вождя к народу состоялось.

После этого обращения все закончилось очень быстро. Мятежников по большей части арестовали и нейтрализовали бойцы привлеченных ими же подразделений. Мало кому удалось скрыться, да и то ненадолго, очень уж быстро этих деятелей отлавливали, тем более что занималось этим отловом чуть не все население столицы.

Понятно, что все это я наблюдать не мог, но общую картину происходящего отследил — даже несмотря на то, что довольно скоро мне пришлось заниматься уже поставленными передо мной задачами.

К Сталину другого мира, как только здешний подготовил нужное письмо, отправили невзрачного мужика в простой гражданской одежде, который оказался личным порученцем главы государства. Прикольно, что об этом мужике все думали, что это просто кто-то из ремонтников, кого время от времени вызывают чинить какое-нибудь оборудование на даче.

Это порученец, собственно, и стал первым человеком, пересекшим полотно портала, который я открыл буквально на несколько минут, не став пока его до конца настраивать. Уехал он к местному правителю на мотоцикле, а я держал портал открытым ровно столько времени, сколько мне понадобилось, чтобы перегнать спрятанную полуторку, которая, как ни странно, меня дождалась.

На постоянку я открыл портал, когда к нему добрались ребята Старинова, которые организовали охрану и оборону сразу с двух сторон. Тогда и настройками занялся вплотную. Как и обещал, из инопланетян я дал разрешение на перемещение только Афродите.

Вообще первые дни после моего возвращения прошли в какой-то дикой спешке и сумбуре. Что говорить, если у меня особо не было времени даже нормально пообщаться с женой, и это притом, что поначалу после разговора с руководством казалось, что я нихрена ничем не занимаюсь.

На самом деле Сталин не мог позволить простаивать такому, как я, активу, и пока велась подготовка к подавлению мятежа и будущему взаимодействию с другим миром, он предложил мне записать мои воспоминания об изначальном мире. Понятно, интересовало его в первую очередь, что, где и когда происходило в будущем. Естественно, я предупредил, что мало могу поведать на эту тему, потому что не готовился к подобному приключению, а память — она несовершенная, тем более в отношении исторических для меня событий. Тем не менее вспомнил я, как выяснилось довольно скоро, очень даже немало. Сам себе удивлялся, когда вспоминал чуть ли не все, что только я в жизни читал и видел по телевизору или в том же интернете.

В общем, занят я был чуть ли не больше других и с тоской теперь вспоминал время, когда гулял у Бреста в одиночестве в теле Сергеева.

Но это ладно. На самом деле я был готов к чему-то подобному и настроился на эту неизбежную в моем случае деятельность. К тому же я понимал, насколько важны эти мои воспоминания, тем более что когда глава государства ознакомился с ними, результат не заставил себя ждать.

Сталин озверел и пошел вразнос, не дожидаясь окончательного отлова инициаторов мятежа.

Дело в том, что этими самими инициаторами были высокопоставленные члены партии, большая часть зажравшейся и потерявшей всякие берега партийной элиты. Поэтому Сталин и принял решение, которое можно назвать судьбоносным для будущего страны. Он ни много ни мало, а объявил на всю страну, что в ряды компартии проникли приспособленцы, люди, далекие от светлых идей коммунизма. Заявление само по себе было вроде взрыва сверхновой для Советского Союза, а предложенное решение связанных с этим проблем было и вовсе за гранью понимания партийных функционеров.

Сталин своей властью, что называется, закрутил гайки. Он ввёл ответственность за любые преступления и даже просто как бы ошибки партийных функционеров, куда более жёсткую, если не жестокую, по сравнению с наказаниями для простых людей. Если, к примеру, беспартийный человек за какое-нибудь прегрешение мог отделаться выговором, то коммунист сядет в тюрьму. Или по одной и той же статье беспартийный получит несколько лет лагерей, а член партии уйдёт, так сказать, на перерождение.

В общем, рубанул