Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

Я дал. Жалко, что ли. Сказал, что это перевод с жабонского:

Кому нужно Солнце,

Когда есть в мире Ктулху?

Природа мудра!

День 2451

Пришел вечером в библиотеку арап, в смысле негр, то есть афроафриканец.

Старенький, седой, но еще бодрый.

– Добро пожаловать, – говорю.

Он мне:

– Нихт ферштейн, – и листок сует.

На листке ужасным почерком Вована написано:

«Тов. И.! Организуйте подателю сего блата всемерную помощь в изучении русского языка! Дело архиважное! Вован Симбирский (Марусин)».

Я пригляделся к негру и оторопел:

– Маяковский, вы ли это?

Негр уловил слово и залепетал:

– Йа, йа, их бин Маяковский, натюрлих, – после чего заплакал.

Да уж. Воистину, каждому воздастся по его вере.

День 2454

Сколь ни узок был солнечный серп в последние дни, однако ж он разгонял тьму. Сегодня Солнце окончательно повернулось к Гвазде своей темной стороной, и наступили месяцы Тьмы.

Перед домом поместного поросенка Нафочки зажегся Вечный Огонь. Остальным горожанам приходится пробавляться холодным светом гнилушек.

Я еще в долгие летние дни наготовил лучины, однако пользоваться ею нужно осторожно: указ о прекращении огня никто не отменял.

День 2457

Сажаю зимнюю картошку. Под лопату. Земля еще мягкая, хотя и стылая, но не сегодня, так завтра придут морозы. Нужно поспеть: огород у меня большой, но запущенный.

Палисадник засею скороспелыми подлунниками. От них и красота, и что погрызть будет.

Работаю споро, благо круглые сутки на небе полная Луна.

После огорода сижу над докладом для населения (очередное поручение Нафочки): «Отчего погасло Солнце и почему светит Луна». Надергал подходящих цитат из работ Птолемея, Коперника, Вована, а больше всего – Ктулху. С нее и начал доклад.

Звучит цитата так: «Уходя, гасите свет!»

День 2460

Читал доклад на Ночном Съезде Работников Образования. Произвел большое впечатление. Мой труд рекомендовали к постановке на сцене Малого Гваздевского Театра (Большой ставит только балеты, а Средний шестой год как на реконструкции). Правда, доклад придется переписать с учетом требований современной драматургии.

Дали абонемент в литерную ложу – чтобы я лучше проникся духом Сцены.

Сегодня пойду на премьеру, «Ктулху в Мартобре».

Посмотрим…

День 2461

Спектакль проходил в полной тьме, так что смотреть было не на что, разве на три гнилушки над входом-выходом.

Но послушать – послушал. Играли артисты вдохновенно, с завываниями, я даже подумал – не вурдалаки ль?

Собственно, история классическая: Великий Ктулху в битве за право возглавить Родину по очереди побеждает Юриста, Семинариста и Волюнтариста, после чего хор, олицетворяющий народ, поет торжественно и протяжно: «Малая земля, великая земля, ныне вся твоя, о Ктулху!»

Долгие продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию.

После спектакля меня пригласили за кулисы, на встречу с артистами.

Гмызь у них так себе…

День 2463

Решение пришло неожиданно: это будет пантомима! Ее можно будет встроить в спектакль «Ктулху в мартобре».

Новаторская мысль осенила меня после трехчасового сидения перед белым листом бумаги. Не пишется? А мы – в обход.

И получилась прекрасная пантомима «Ктулху объясняет Копернику основы мироздания».

Режиссер тоже обрадовался: пантомима в полной темноте – явление, безусловно, новаторское. Обещает, что ко дню примирения Ктулху с Йот-Шагготом пантомима увидит тьму.

День 2466

Старуха-процентщица Раскольникова перестала давать деньги под залог! Более того, все залоги пропали! Золото, серебро, никель и прочее достояние гваздевцев, отданное ими в залог под грабительский процент, обратилось в мерзкую, дурнопахнущую слизь.

Нафочка заявил, что виной всему мундиальная трансмутация, докатившаяся до Гвазды. Сам-то Нафочка капиталы свои держит в осмиевых самородках, которых эта мундиальная трансмутация отчего-то не коснулась.

Я не Нафочка, но тоже не грущу: все мои активы – это картошка, мясная и молочная. Она тоже уцелела.

Народ сбивается в толпы и ходит по улицам, призывая громить эту самую мундиальную трансмутацию. Мол, каждая трансмутация имеет фамилию, имя и отчество.

День 2467

Выменял за одну мясную картофелину (самая надежная гваздевская валюта) прижизненное издание капитального труда Вована «Магия и эмпириокритицизм».

Продавший мне книгу (весьма потрепанную и без обложки) не знал, что получасовое чтение вслух сего труда предохраняет дом и окрестности от вторжения вурдалаков минимум на сутки. Впрочем, он был неграмотным…

День 2472

Шестисотлетняя годовщина примирения Ктулху с Йот-Шагготом (она уже шестьдесят шесть лет, как всё шестисотая) ознаменовалась показом новой версии спектакля «Ктулху в мартобре» на сцене Среднего Гваздевского Театра. Гвоздь премьеры – моя пантомима «Коперник склоняет голову перед Великим Ктулху».

Пантомима сорвала лавину аплодисментов. Стоя скандировали: «Автора! Автора!» – и бросали на сцену мясную и молочную картошку.

Жаль, была абсолютная тьма, и публика не заметила слез благодарности, струившихся по моим впалым ланитам.

Уже и занавес опустили, и зал опустел, а артисты все ползали по сцене, собирали знаки признательности публики.

Потом ее, картошечку, испекли в Каминном Зале и устроили артистические посиделки с танцами, песнями и разговорным жанром.

День 2475

Я – известен! Меня зовут в Лысогорск! Сам Великий Ктулху пожелал встретиться с создателем пантомимы «Коперник склоняет голову перед Великим Ктулху». Об этом меня известил – с дрожью в голосе – поместный поросенок Нафочка.

– Уж ты не подкачай, не посрами родной Гвазды, – сказал он мне, напутствуя.

Я обещал не посрамить. Вот как только мне до Лысогорска добраться? По ночному времени лошади стоят в стойлах, одни волки по полям шастают. Прежде, знаю, соединяла Гвазду и Лысогорск чугунка, но рельсы давно сняли – на укрепление Периметра. Еще, помнится, летали шумные железные повозки, но после Годины Ржавого Тумана наступила Эра Тишины, и полеты эти прекратились навсегда. Даже не скажу уверенно, были те повозки в самом деле или они лишь поморок, эхо давнего сна.

Тут круглые поросячьи глаза Нафочки стали еще более круглыми (возможно ль?), и он сказал:

– Великий Ктулху посылает за тобой Черный Дирижабль. Он прибудет в Волчью Дубраву сегодня около полуночи.

Будь готов!

– Всегда готов! – ответил я старым гваздевским откликом.

День 2477

Итак, я лечу!

В небесах тихо, лишь мерный рокот паровой машины нарушает вселенский покой.

Со мною из Гвазды летит еще один человек, знатный пчеловод Коля. Он так и представился – буквально. Так, мол, и так, знатный пчеловод Коля. А вот зачем ему в Лысогорск – не сказал.

Он меня развлекает, потому что для Коли этот полет не в диковинку. Два раза в год воздухоплавает из Гвазды в стольный град и обратно.

– Гляди, библиотекарь, видишь, внизу чернеется?

В иллюминатор я увидел сплошную мглу.

– Мы пролетаем губернию медопутов.

– Кого-кого?

– В