Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды - Джули Сэтоу

Джули Сэтоу

Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды

Моим родителям

Женщины покупают и женщины продают. Женщины за прилавком и женщины перед прилавком. Женщины на каждом этаже, в каждом зале, у каждой стойки с товаром… В подвальном помещении, где идет распродажа летних платьев, – женщины. Наверху, под самой крышей, в кабинетах, где сверяются счета, заполняются конторские книги и ведется сложнейшая бухгалтерия, – женщины. Все ярусы между подвалом и чердаком заполнены женщинами… В этой суетливо текущей сплошной женской массе отдельные мужчины – покупатели, клерки, управляющие отделами – выглядят неуместными, заплутавшими чужаками.

Рэта Чайлд Дорр[1], 1910 г.

Julie Satow

WHEN WOMEN RAN FIFTH AVENUE

Glamour and Power at the Dawn of American Fashion

This edition is published by arrangement with Waxman Literary Agency and The Van Lear Agency LLC

© Julie Satow, 2024

© Григорьев Г. Л., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке. ООО «Издательская группа «Азбука-Аттикус», 2025

КоЛибри®

Пролог

В тот день столбик термометра упал ниже нулевой отметки, Гудзон подернулся льдом. Шофер открыл дверцу машины перед ее хозяйкой Гортенс Одлам, и та вышла на тротуар Пятой авеню. Придерживая фетровую шляпку, чтобы та не слетела с уложенных в высокую прическу каштановых волос, она устремила взгляд на филигранный бронзово-хрустальный декор высокого – до второго этажа – входа в нависший над нею небоскреб с рельефными буквами BONWIT TELLER на известняковом фасаде. Утренний поток пригнувшихся на морозном ветру людей состоял из мужчин с портфелями, плетущихся к своим стеклянным офисам, и женщин в поношенных шерстяных пальто, которых ждал очередной день стенографирования и подачи кофе боссам. Это был пик Великой депрессии – но даже безработные здесь имели целеустремленный вид, они стояли там и тут, прижавшись к стенам высоких домов, чтобы хоть как-то защититься от стужи, и протягивая голые ладони в надежде на рождественские подаяния.

Гортенс запахнула пальто поплотнее и робко прошла через вращающиеся двери. Ее окутал теплый воздух, а вьюга вместе с уличной суетой тут же остались позади, уступив место атмосфере приглушенного великолепия. Озираясь по сторонам, она разглядывала главный зал универмага – лабиринты прозрачных прилавков и зеркальных колонн, где редкие утренние покупательницы прохаживались по рядам между стойками – цокот их высоких каблучков по мрамору эхом разносился в обширном пространстве. Заметив в дальнем конце лифты, Гортенс направилась к ним и, нервно сжимая сумочку, назвала лифтеру одиннадцатый этаж. Наверху оказался вестибюль, а за ним – офисы менеджеров «Бонвит Теллер». Секретарша указала ей на ближайшее кресло. Вскоре одна из массивных деревянных дверей приоткрылась, оттуда высунулась голова с копной седых волос, и пожилой джентльмен в аккуратной тройке жестом пригласил ее в кабинет, где она с легкой вежливой улыбкой присела к его внушительному президентскому столу.

Семидесятилетний коммерсант Пол Бонвит перебрался сюда из Германии еще в юности и, открыв магазин сорок лет назад, немало времени посвятил обхаживанию зажиточных домохозяек своими старосветскими манерами и иностранным акцентом. Но при встрече с Гортенс, стоило ему прибегнуть к привычной тактике участливых вопросов – как добрались? как дети? – свойственная ему непринужденность как-то сразу стала вянуть, и атмосфера в кабинете сделалась неловкой, даже напряженной.

«Бонвит Теллер» традиционно считался одним из самых эксклюзивных универмагов Нью-Йорка. Но три года назад началась Великая депрессия, убившая спрос на все его норковые шубки и хрустали Баккара. Оказавшись в паре шагов от банкротства, Бонвит был вынужден продать свое предприятие. Новым владельцем стал Флойд Одлам, магнат с Уолл-стрит и один из богатейших людей Америки. Бонвиту удавалось держать Одлама подальше от дел, оставаясь при этом президентом универмага, хозяином роскошного, устланного коврами кабинета. А тут вдруг на́ тебе, на пороге – супруга Флойда, сорокаоднолетняя мать двоих его детей, и ее внезапное появление привело Бонвита в замешательство. Гортенс была заядлой покупательницей, но сама никогда не работала – нигде вообще, а уж тем более – в магазинах.

– Там дальше по коридору есть кабинетик, миссис Одлам, который, надеюсь, вы сочтете уютным, – выдавил в итоге Бонвит. – И, разумеется, моя секретарша – всегда к вашим услугам[2].

Гортенс покраснела. Она не испытывала ни малейшего желания оставаться здесь дольше необходимого. Но муж попросил ее как следует пройтись по универмагу и поделиться потом впечатлениями. Она не знала даже, с чего начать, но была готова почти на все, лишь бы угодить Флойду.

– Да что мне там делать, в этом кабинете? – раздраженно ответила она. – Понятия не имею, как себя там вести и уж тем более – как общаться с вашей секретаршей[3].

Когда Бонвит, учтиво подхватив Гортенс под руку, вел ее к выходу из кабинета, он и представить себе не мог, что за этим, казалось бы, абсолютно девственным незнанием жизни корпоративного мира кроется огромный дар делового чутья. Что уже на будущий год их роли переменятся, и именно она займет место за президентским столом, будет давать распоряжения секретарше, став главой универмага, чьи продажи превышали 200 млн долларов в сегодняшних ценах[4]. Гортенс никогда даже не помышляла о подобной карьере – это полностью противоречило ее взглядам на роль женщины и заставило лицом к лицу встретиться с непростыми истинами. Это стало началом пути, который заложит фундамент эволюции одного из самых роскошных магазинов и преобразит весь мир американской моды.

* * *

В начале ХХ века универмаги были царством шика и разнообразия. За один визит вы могли распланировать свадебную церемонию (или похороны), узнать даты экзаменов для поступления на госслужбу, отправить телеграмму со стойки «Вестерн Юнион», а потом, оставив ребенка на попечение здешних временных яслей, спокойно перекусить тут же в кафе и навестить парикмахера, к которому записались накануне, оформить экспресс-доставку на дом горностаевого палантина, купить замороженные стейки и заказать пару редких зеленых попугайчиков с Сейшел. В некоторых магазинах были мини-зверинцы или пруды с рыбками и лодочками, а в других – даже медицинские отделения экстренной помощи с квалифицированными сестрами. Универмаг в Оклахома-Сити, например, прославился тем, что провел «неделю малышей», где потенциальным приемным родителям предлагались девять младенцев-сирот – и шестеро из них обрели новые семьи. В витринах можно было порой увидеть работы Джорджии О’Кифф или Сальвадора Дали, затейливые рождественские паровозики и башни из расписных пасхальных яиц.

Почти любой