Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков

образом: «Возникшее в Зарубежной церкви нестроение и смута резко разделили православное русское общество на два взаимно враждующих стана, а в дальнейшем угрожают настоящим церковным расколом. Началось из-за побуждений личного свойства, а разрослось в столкновение двух церковно-религиозных мировоззрений: западного и восточного, римского и византийского, теории церковного единовластия с правилом церковной соборности. Естественно и логично к первому течению примкнули все западники, либералы, свободные мыслители, церковные новаторы и масонствующие «аполитики» – вообще левые, а на стороне соборности остались староправославные, противники церковных новшеств и нового стиля, поклонники православной государственности и московско-византийской церковной традиции – вообще, правые»90.

Отношение к самодержавной власти

Николай Евгеньевич Марков до конца своих дней оставался убежденным монархистом. Несмотря на его подчас неоднозначные политические ходы, которые он делал на протяжении своей долгой политической жизни (например, провоцирование раскола внутри Союза Русского Народа, сотрудничество с нацистским режимом в Германии и др.), Марков всегда оставался сторонником сохранения или (уже в послереволюционные годы) воссоздания самодержавной монархии. Отсюда легко объяснима та гневная отповедь, которой удостоились из уст Маркова либеральные деятели Государственной Думы, объединившиеся в Прогрессивный блок и требовавшие немедленного проведения в стране «реформ»: «Вы хотите перевернуть историю: везде умные народы вводили на время войн диктаторскую власть, а вы хотите существующую законную, вековую, Верховную, Самодержавную власть превратить в народовластие во время ужаснейшей войны, во время, когда вражеские войска занимают 15 губерний, во время, когда весь народ дрожит от ужаса, чтобы не прорвалась эта злобная лавина и не задавила нас насмерть, в такое время вы хотите раздергивать высшую власть…»91.

Что же касается обвинений в отношении Н. Е. Маркова со стороны отдельных крайне правых, которые критиковали его за поддержку столыпинских реформ и третьеиюньской политической системы (думской монархии) в целом, то, отвечая на эти реплики, лидер «обновленческого» Союза Русского Народа подчеркивал, что на проведение такого рода реформ была воля самого Самодержца, а значит, П. А. Столыпин и его сторонники лишь исполняют волю Императора. «Вы упрекаете меня за то, что я “не брезгаю бюрократическими вечеринками”. Если Вы разумеете однажды принятое мною приглашение на вечер к первому царскому министру П. А. Столыпину, то я заявляю Вам, что считаю для себя такое приглашение за великую честь, и что брезговать подобным приглашением могут одни лишь крамольники и царские недруги»92, – писал, в частности, Н. Е. Марков своему обвинителю Н. Н. Жеденову.

Н. Е. Марков и русский народ

Как убежденный черносотенец, Н. Е. Марков ревностно отстаивал интересы титульной нации – русского народа. При этом политик подчеркивал, что интересы русского, коренного народа в Империи не должны ни в коем случае нарушаться. Так, в своей речи о Финляндии, произнесенной в Государственной Думе в 1908 г., Н. Е. Марков возмущался поведением финляндских сепаратистов, а также деятельностью ряда государственных мужей Российской Империи, оказывавших покровительство финским националистам. При этом, как и другие правые, он требовал «приведения законодательства Финляндии и России в общую планомерную систему», чтобы на территории Империи более не существовало «государства в государстве», рассадника сепаратизма и логова для государственных преступников, террористов и прочих революционеров, многие из которых находили себе убежище на финской территории. Обращаясь к депутатам Думы, политик с пафосом восклицал: «Если вы дорожите благом России, если вы желаете действительно, чтобы государство наше было мощным, великим и могучим, то отбросьте все эти притязания финляндских изменников и сепаратистов и скажите могучее русское слово – Россия для русских, – все остальное да подчинится русским интересам!»93.

Подобного рода воззрения отнюдь не означают, что Н. Е. Марков выступал за дискриминацию других народов; он лишь требовал, чтобы не титульные народы России обладали такими же, но не большими правами, чем русский народ. Что же касается того факта, что Марков выступал за сохранение черты оседлости и прочих ограничительных мер для еврейского населения, то эта позиция вполне объяснима особой ролью евреев, которую они играли в мировой и отечественной истории; Н. Е. Марков предвидел, что ликвидация еврейской осед-лости ударит прежде всего именно по русскому народу.

Так, евреев Н. Е. Марков рассматривал как «расу человеконенавистническую… преступающую все… нормы христианского права»94. В 1911 г. Николай Евгеньевич принял участие в разработке постановления Объединенного дворянства по еврейскому вопросу, который, как он выразился, является «важнейшим историческим и государственным вопросом». Тогда политик заявил, что «во имя государственной пользы, во имя сознания нашего долга перед Отечеством и Государем» следует «евреев… согнать в черту еврейской оседлости, а когда это будет выполнено, приступить ко второму акту – изгнанию евреев вовсе из России»95. Марков призывал не допускать евреев к государственной службе, законодательной, педагогической деятельности, к отбыванию воинской повинности, обучению в вузах (кроме определенных учебных заведений), участию в судопроизводстве, городском или земском самоуправлении, получению прав вступления в дворянство, владению недвижимостью или ее аренде, кроме городских поселений в черте еврейской оседлости, которая не должна расширяться96. Итак, антисемитизм Н. Е. Маркова – отнюдь не расовый, не «пещерный» и не «зоологический», он вполне объясняется боязнью за судьбу русского народа. Последующие революционные события, в которых представители еврейского населения приняли самое непосредственное и живое участие, во многом показали правоту столь категоричных суждений Н. Е. Маркова относительно евреев.

Вполне объяснимо и весьма негативное отношение черносотенного лидера к полякам. В частности, 20 июля 1916 г. один из обзоров периодической печати касался непосредственно деятельности монархических организаций. В нем говорилось, что в «Петроградской газете» было опубликовано мнение члена Государственной Думы Н. Е. Маркова, в котором тот следующим образом охарактеризовал настроения поляков во время войны: «Одни вместе с членом русской Государственной Думы Л. Я. Гарусевичем произносят речи о единении славян против Германии, другие устраивают под властью Германии самоуправление в захваченных у России губерниях, а член Русской Государственной Думы А. И. Парчевский получает от кайзера орден за усердие. Третьи составляют вольные боевые дружины, бьются с русскими войсками, вешают сторонников России и поручают члену Русской Государственной Думы д‹ействительному› с‹татскому› с‹оветнику› Лимницкому возводить на Россию чудовищную ложь и клевету и призывать американцев к разгрому варварской Московии». «На таком ли разброде мыслей, чувств и деяний братья-поляки мнят установить челокупную Польшу?»97 – вопрошал Н. Е. Марков.

Как мы уже видели на примере высказываний Н. Е. Маркова о германском народе, политик был далек и от германофобии; скорее наоборот – еще до Первой мировой войны, в мае 1914 г., выступая с думской трибуны, он заявил: «Лучше вместо большой дружбы с Англией иметь маленький союз с Германией. ‹…› С Германией мы не воевали ‹…›