Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец

располагал секретной информацией, но на тот момент она устарела и не представляла интереса для советской разведки. По его выражению, о ней «щебетали все птицы»22. Однако это может быть истолковано и как то, что Освальд был осторожен, чтобы не выдать советским спецслужбам ничего действительно важного. Психолог, наблюдая за телевизионным выступлением В. Семичастного, обратил бы внимание на то, что местами тот демонстрировал классический набор жестов, характерных для тех, кто говорит неправду.

После трехмесячных мытарств Освальда КГБ совместно с Министерством иностранных дел СССР приняли решение отказать Освальду в его прошении остаться в стране. Но, несмотря на возражение спецслужб, Освальду удалось обойти эту всемогущую организацию. Интересно узнать, каким образом мнение КГБ в отношении Освальда было не принято во внимание.

Помощник Никиты Хрущева Леонид Замятин, хорошо осведомленный о том, что происходило в высших эшелонах власти, сообщил следующее. После того как слухи о попытке самоубийства американца достигли ЦК КПСС, оттуда поступил телефонный звонок с требованием представить объяснение. КГБ и МИД представили совместный документ, информирующий Центральный Комитет о ситуации с Освальдом. В отчете высказывалось опасение, что события вокруг американца могут негативно отразиться на отношениях между США и СССР. Также сообщалось мнение сотрудников контрразведки, которые не исключали возможности того, что Освальд был послан в СССР с какой-то секретной миссией.

Этот отчет привлек внимание Екатерины Фурцевой23, влиятельного члена Президиума ЦК КПСС. Она была известна своей импульсивностью и эмоциональностью. Изучив отчет, высокопоставленная чиновница отругала бюрократов из КГБ и МИДа, которые не смогли понять молодого американца, приехавшего в СССР, чтобы внести свой вклад в построение социализма.

По словам Леонида Замятина, критика Екатерины Фурцевой повлияла на решение в пользу Освальда, и ему наконец был предоставлен вид на жительство. Таким образом, согласно этой версии, Освальду выдали вид на жительство в Советском Союзе лишь потому, что за него заступилась высокопоставленная партийная особа24.

По другой версии, это был член Президиума Анастас Микоян25, который посчитал возможным позволить Освальду остаться в Советском Союзе и похлопотал за предоставление тому вида на жительство26.

Перебежчик Юрий Носенко, бывший сотрудник КГБ, представил свою версию, почему Освальду разрешили остаться в Советском Союзе. Он сказал, что это произошло по причине драматической попытки самоубийства, которую тот совершил27. Опасаясь, что при очередном отказе американец может повторить попытку, было решено предоставить ему вид на жительство. Таким образом, Освальд просто вынудил власти принять решение в его пользу.

Любопытно, что рассказ Носенко во многом перекликается с версией бывшего председателя КГБ Семичастного, который сказал, что, опасаясь, как бы Освальд не повторил попытку суицида, власти решили выслать его из Москвы в Минск28.

Сложность выяснения, кто конкретно стоял за решением выдать Освальду вид на жительство, частично связана с установившейся системой функционирования советской бюрократии. Мнение сверху, высказанное в форме устного указания по телефону, воспринималось как приказ. Это «телефонное право» зачастую было способом управления высшими партийными кругами. Следуя такой практике, не сохранялось каких-либо документальных свидетельств, связывавших конкретное указание с его высоким источником. Похоже, так было и с участием Екатерины Фурцевой и Анастаса Микояна в принятии решения об Освальде.

В то время как Владимир Семичастный преуменьшал интерес руководимой им службы к Освальду, Леонид Замятин утверждал, что молодой американец вызывал определенный интерес у КГБ. В Советском Союзе были обеспокоены также тем, что Освальд мог мог стать потенциальной проблемой в отношениях между США и СССР29.

Трудно представить, что советские спецслужбы не смогли бы выдворить Освальда из страны, если бы они действительно этого хотели. Скорее всего, КГБ имел какие-то виды на Освальда, но пожелал при всем этом остаться в тени и предоставить другим поспособствовать получению американцем вида на жительство.

В сложившихся обстоятельствах вмешательство Екатерины Фурцевой разрешило проблему. Она, опытный член Президиума ЦК КПСС, поднаторевшая в кабинетных играх, проигнорировав возможные международные осложнения, мнение специалистов по контрразведке и неопределенность в отношении состояния психического здоровья Освальда, взвалила бремя ответственности принятия решения на свои плечи, приказав предоставить американцу вид на жительство. Все с облегчением вздохнули и приступили к исполнению указания сверху.

Скептикам пришлось бы довольствоваться расплывчатыми объяснениями об эмоциональной женщине, которая своими решениями бросила вызов всякой логике. Можно было бы возразить, что Екатерина Фурцева была не единственным членом Президиума, которого проинформировали о деле Освальда. Эта информация могла лечь на стол члена Президиума, придерживающегося противоположных взглядов на Освальда. Но, согласно версии КГБ, это была именно Екатерина Фурцева, и все на этом.

Собственный взгляд Освальда на события проливает свет на наивность американца и его незнание приемов работы КГБ. Освальд упоминает в своем дневнике о своих встречах по крайней мере с восемью официальными лицами (то есть сотрудниками КГБ). После каждого интервью Освальд выносил впечатление, что эти люди понятия не имели о его предшествующих интервью. Вот его рассказ об очередной встрече с четырьмя официальными лицами: «Они расспрашивают меня о чиновнике, с которым я встречался ранее (очевидно, тот вообще не передал мое прошение и хотел просто избавиться от меня). Я описываю его, они делают пометки»30.

Освальд был введен в заблуждение, полагая, что тот чиновник плохо отнесся к нему из-за своей нерадивости. На самом деле этот чиновник, сотрудник КГБ, получил инструкции оказать американцу холодный прием. Теперь Освальд встретился с четырьмя внимательными и располагавшими к себе сотрудниками. Американец не разобрался в том, что перед ним разыгрывался спектакль «хороший полицейский против плохого». В этом спектакле первый чиновник играл роль плохого полицейского, в то время как располагающая к себе четверка изображала коллективного хорошего полицейского. Они попросили Освальда рассказать о его предыдущей встрече, внимательно выслушивали обиды американца и выражали ему свое полное сочувствие.

Если бы Освальд прошел специальную подготовку, он не преминул бы раскусить эту бесхитростную игру. Он не удивился бы тому, что ему снова и снова предлагали повторить свою историю, выискивая противоречия в его рассказе. Это была просто их работа – решить, кто перед ними: либо секретный агент, либо просто молодой американец, искренне верящий в благо социалистической системы. Секретный агент терпеливо отнесся бы к этим допросам как к неизбежной рутине. Владимир Семичастный признал, что, изучив Освальда, в КГБ в конце концов не посчитали его секретным агентом США31.

В структурах советских секретных служб, вероятно, обсуждалась перспектива возможной вербовки и использования Освальда. Одинокий молодой американец, не обремененный родственниками и с явными прокоммунистическими симпатиями, мог бы представлять интерес в этом плане. Освальд обладал многими полезными качествами: он был предприимчив и изобретателен, амбициозен и