Семь пророков. Мировая катастрофа и грядущее возрождение - Александр Кириллович Дианин-Хавард

Ницше спорит со всей немецкой эстетической традицией, оптимистически трактовавшей древнегреческое искусство как имеющее в своей основе аполлоническое, светлое начало. Он впервые говорит о другой Греции – трагической, хаотичной, волюнтаристской.

Та великая, классическая Греция, которую мы знаем и любим, Греция Сократа, Платона и Аристотеля, у Ницше оказывается ненастоящей, упадочной. Настоящая Греция – доклассическая, досократическая Греция, Греция аттической трагедии, Греция постоянной борьбы, Греция жестокая и страшная. В «Илиаде» Гомера Ницше видит аристократическую мораль. Аристократизмом он называет ту самую борьбу, соревнование.

С точки зрения Ницше, во имя высших ценностей Сократ осуждает жизнь, которую Дионис олицетворяет как таковую. По его мнению, Сократ вообще не любил искусство. Сократ – человек рассудка, человек знания! Злодей, утверждающий возможность исправления жизни посредством диктатуры разума. Как только приходит Сократ, как только воцаряется рациональность, инстинкт слабеет и уходит. Таким образом, Дионис оказался изгнанным из культуры, а Аполлон выродился в логический схематизм. Это насильственное искажение и есть причина кризиса философии и культуры.

Дионис – универсальная мера Ницше, мера ценностей, от которой он уже не избавится.

Ницше отказывается от Логоса, Смысла, Разума, Мудрости. Для него важны Инстинкт, Воля и Сила. Ницше идентифицирует Жизнь с Силой и Хаосом. «В начале было Слово» и «в Нем все было сотворено», – говорит апостол Иоанн. Ницше, вслед за Шопенгауэром, говорит: «В начале была Воля», притом иррациональная и страшная.

Ницше ужасает, что после Платона у жизни появляются смысл и запредельная цель. Христианство подтверждает и укрепляет эту цель и этот смысл. Ницше отрекается от всей метафизики, начиная с Платона, и от христианства, «потому что христианство есть платонизм для народа»[42]. Для Ницше разум, смысл, цель, идеал, мораль – это отрицание жизни.

Ницше – нигилист и волюнтарист. Не подчиняясь разуму, Воля становится инструментом самых низких инстинктов и оправдывает любую политическую идеологию – от крайне правого фашизма до крайне левого социализма.

Ницше считает, что прямо сейчас, то есть в его время, дионисийское начало после многих веков гнета вновь возвращается в искусство. Вагнер – великий художник, в лице которого возрождается великая аттическая трагедия. Ницше очень любил вагнеровскую оперу «Тристан и Изольда» и возлагал на композитора большие надежды. Книга «Рождение трагедии из духа музыки» восхваляет Вагнера. Сам Вагнер и его поклонники очень любили эту книгу.

В 1878 году, к тому времени, когда Ницше завершает работу над книгой «Человеческое, слишком человеческое», Вагнер сочиняет либретто к опере «Парсифаль». Они посылают друг другу на удивление противоположные произведения. Герои Вагнера спасают друг друга, тогда как в античной трагедии никто никого не спасает. В трагедии страдают, говоря страданию громкое «Да!». Это окончательный разрыв с Вагнером. Отныне возрождение дионисийского начала Ницше связывает лишь с самим собой.

По Шопенгауэру, от жизни, которая есть боль и страдание, можно защититься отрицанием собственной воли к жизни, своего рода нирваной. Шопенгауэр – пессимист. Ницше – трагический пессимист: эта боль и есть Жизнь, и от нее не надо бежать. Шопенгауэр бежит от боли, выбирая путь аскезы. Ницше принимает боль, набираясь пьянящей смелости, чтобы смеяться и танцевать.

Восточная этика самоотречения Шопенгауэра не гармонировала с его же метафизикой всемогущества воли. Воля Ницше первична не только в метафизическом плане («в начале была Воля»), но и в этическом («жить надо по Воле, а не против нее»).

Как мы уже знаем, отождествление боли с Жизнью в его книгах и есть для Ницше способ замаскировать собственную уязвимость, собственное страдание и отчаяние.

Смерть Бога

Смерть Бога есть центральное понятие философии Ницше. Бог мертв! Эта фраза стала самым известным высказыванием немецкого философа. Впервые она появилась в книге «Веселая наука» (1882). Автор рассказывает притчу о безумном человеке, который средь бела дня зажигает фонарь и бегает по рыночной площади, выкрикивая: «Я ищу Бога! Я ищу Бога!» Безумец вбегает в смеющуюся толпу, пронзает ее своим взглядом и восклицает: «Куда подевался Бог?.. Мы его убили – вы и я! Мы все его убийцы!»

Ницше не пытается доказать, что Бога нет. Словами «Бог мертв», он ставит диагноз: Бога убила Европейская цивилизация. Начиная впадать в безумие, приблизительно в 1890 году, он пишет: «Мама, я не убил Иисуса; он уже был мертв».

С точки зрения Ницше, радостное знание («Веселая наука») – это знание о том, что Бог умер. Это радостное знание, потому что оно делает богом самого человека.

В романе «Бесы» Федора Михайловича Достоевского, изданном в 1871 году, т. е. за 10 лет до появления «Веселой науки», Кириллов уже говорил: «Если нет Бога, то я бог». Для Достоевского «смерть Бога» – драматический факт, для Ницше – жизненная программа.

Ницше поражала спокойная невозмутимость современников. Ему казалось, что они не осмыслили все преимущества отказа от идеи Бога. Ницше считал, что отказаться следует не только от христианства, но и от всего, что с ним связано. Речь идет о переосмыслении всех ценностей, всех мировоззренческих установок Европы.

Смерть Бога является, по сути, смертью «Автора произведения». Оправдывается любое «прочтение» мира и человека.

Сверхчеловек

Если перестает существовать идеальный образец человека, если исчезает идея его вечной и неизменной природы, он оказывается подвластным эволюции и рассматривается как «то, что до́лжно превзойти». Ницше достиг той точки, где смерть Бога – синоним исчезновения человека. Вместе с Богом умер и человек.

Сверхчеловек – термин, введенный Ницше в произведении «Так говорил Заратустра» (1882), для обозначения существа, которое по своему могуществу должно превзойти современного человека настолько, насколько сам современный человек превзошел обезьяну. Ницше ожидал становления нового мира и новой породы, выросшей из человека, но переросшей его, – породы сверхчеловека.

Ницше ценит в человеке только то, что он «мост», переходное состояние на пути к cверхчеловеку. Смысл человека – сверхчеловек.

Основная характеристика сверхчеловека – жажда власти. Сверхчеловек хочет быть выше всех, господствовать над «чернью», править миром. По Ницше, «великая личность», «благородный человек», «аристократ» – это властолюбивое существо без морали, добродетели и сострадания.

Ницше не националист, его «раса господ» должна быть интернациональной. Он почитает не государство, а отдельных героев. Несчастье целой нации, говорит он, значит меньше, чем страдания великой личности.

Хотя роман Достоевского «Преступление и наказание» Ницше упоминает дважды, он вряд ли видел в Раскольникове прообраз сверхчеловека. Раскольников и сверхчеловек – две совершенно разные натуры, практически антиподы. Раскольников полностью лишен какой-либо силы; он нищий студент, терзаемый сомнениями. Он жаждет власти, но жажда эта проистекает от глубокого чувства собственной ущербности. Даже преступление свое Раскольников совершает,