Ев – гений О! Не – гин - Михаил Семенович Казиник

Глава вторая

Ленский

1

Если уж обществу не понравился Онегин, то совершенно ясно: то же произойдет и с Ленским. Тем более что у последнего отягчающие обстоятельства.

Во-первых, он приехал из «Германии туманной». Кстати, сразу замечу, что Германию редко кто называл «туманной». Британию – да! «Туманный Альбион». Но почему Германия вдруг стала туманной? Для кого она туманная? Прежде всего для соседей. Что это за Германия такая? Еще когда из Парижу, понятно. Про то слыхали. Танцы там всякие, журналы, моды. А что можно делать в Германии? Что там такого? Да он еще и «с душою гёттингенской». Уж не дьявол ли этот страшный Гёттинген, прости господи? Да еще «поклонник Канта». Что еще за Кант такой в тумане? Не наткнуться бы, да-с… А еще говорят, что он поэт. Нет-с… Только поэта нам не хватало. У нас уже есть один поэт. Петушков. Романсы под гитару поет. (Скоро встретимся с ним на именинах Татьяны.) Вот ОН нашим женщинам нравится. А тут «туманный Кант из туманной Германии»! И, видно, тоже масон! «Кудри до плеч». Прямо как женщина! Ну и соседи новые, прости господи!

В свою деревню в ту же пору

Помещик новый прискакал

И столь же строгому разбору

В соседстве повод подавал:

По имени Владимир Ленской,

С душою прямо гёттингенской,

Красавец, в полном цвете лет,

Поклонник Канта и поэт.

Он из Германии туманной

Привез учености плоды:

Вольнолюбивые мечты,

Дух пылкий и довольно странный,

Всегда восторженную речь

И кудри черные до плеч.

Но мы-то, читатели и мыслители, заметили, что Ленский этот – полная противоположность Онегину.

От хладного разврата света

Еще увянуть не успев,

Его душа была согрета

Приветом друга, лаской дев;

Он сердцем милый был невежда,

Его лелеяла надежда,

И мира новый блеск и шум

Еще пленяли юный ум.

Он забавлял мечтою сладкой

Сомненья сердца своего;

Цель жизни нашей для него

Была заманчивой загадкой,

Над ней он голову ломал

И чудеса подозревал.

Онегин холодный, а Ленский теплый. Онегин сердцем уже охладел, перегорел, а Ленский сердцем еще «невежда», «милый невежда». Онегину все надоело, а Ленского все пленяет. Онегину все ясно, а у Ленского все загадка. Но главное не в этом. Онегин приехал в никуда, а у Ленского в этих краях живет невеста. Только… все очень странно. Странно настолько, что не знаю, «как бы это сообщить, чтоб совсем не рассердить». Сейчас буду перечислять все нелепости, которые касаются второго из четырех героев романа в стихах.

Ленский вернулся домой после обучения в Гёттингенском университете. Туда приезжала учиться глубокая и взрослая молодежь из разных европейских стран. Это был самый сложный философский университет Европы. Он славился серьезным изучением немецкой классической философии. Когда Владимир Ленский вернулся, ему было… почти 18 лет. И вернулся как «поклонник Канта». Значит, учился на философском факультете и университет сумел привить ребенку(?!) любовь к Канту. И здесь возникает сразу несколько вопросов.

П е р в ы й: Сколько лет было Владимиру Ленскому, когда он отправился учиться в Гёттинген? 12? 13? 15?

В т о р о й: Кто его туда отправил?

Вернувшись домой, он побывал на могиле своих родителей, а также на могиле отца Татьяны и Ольги Лариных. Пушкин не упоминает в романе никаких эпидемий, которые безвременно уничтожили всех троих. Умерли родители Ленского ДО его поездки в университет? Или во время обучения сына в университете? Кто вообще мог отправить подростка в Гёттинген для изучения философии Иммануила Канта? Кому такое могло прийти в голову? Да еще в сельской местности.

Т р е т и й: Куда вернулся Ленский?

Где он живет? Есть ли у него братья и сестры? О них в романе ни слова. Скорее всего, нет! Точно нет! Прояснение впереди.

В романе четыре главных героя. Первая глава (со многими оговорками и отступлениями) посвящена Онегину. Там про отца (как мы помним, четыре строчки), про двух (!!!) учителей его жизни, про образ жизни Евгения, про «науку страсти нежной». Подробно о вкусах, пристрастиях, языках, которыми владел, балах и спектаклях, которые посещал, и т. д. Про одежду, про сплин (на сегодняшнем языке – депрессия). У Онегина есть дядя («и тем я начал свой роман»). Возможно, это брат отца. Наверное, бездетный. А возможно, и вовсе холостяк, ибо все наследство отписал племяннику.

В отличие от Онегина, про каких-либо родственников Ленского ничего не известно. Никаких корней, родители умерли. Есть у него деревня – Красногорье. Но про дом, в котором он живет, ничего не сказано. Родных нет (кстати, видимо, поэтому позже мы узнаем, что на его могилу никто не приходит. Некому). Только такие случайные прохожие:

И горожанка молодая,

В деревне лето провождая,

Когда стремглав верхом она

Несется по полям одна,

Коня пред ним остановляет,

Ремянный повод натянув,

И, флер от шляпы отвернув,

Глазами беглыми читает

Простую надпись – и слеза

Туманит нежные глаза.

А где похоронен Ленский? Неужели его увезли хоронить в Италию? Где сказано про Италию? Нигде! Но почитайте и проявите воображение.

Но что бы ни было, читатель,

Увы, любовник молодой,

Поэт, задумчивый мечтатель,

Убит приятельской рукой!

Есть место: влево от селенья,

Где жил питомец вдохновенья,

Две сосны корнями срослись;

Под ними струйки извились

Ручья соседственной долины.

Там пахарь любит отдыхать,

И жницы в волны погружать

Приходят звонкие кувшины;

Там у ручья в тени густой

Поставлен памятник простой.

Что-то мало похоже на российский пейзаж, описанный в начале второй главы. Особенно жницы с кувшинами!

А позже… могила Ленского совсем заброшена:

На ветви сосны преклоненной,

Бывало, ранний ветерок

Над этой урною смиренной

Качал таинственный венок.

Бывало, в поздние досуги

Сюда ходили две подруги,

И на могиле при луне,

Обнявшись, плакали оне.

Но ныне… памятник унылый

Забыт. К нему привычный след

Заглох. Венка на ветви