Изгой Проклятого Клана. Том 6 - Владимир Пламенев

За трибунами, на возвышенности, сидели трое судей. В мантиях. С бесстрастными, словно у каменных изваяний, лицами. За их спиной — высокая, в три человеческих роста, статуя Фемиды — богини правосудия и закона. В левой руке — весы, на которых она взвешивает зло и добро, в правой — меч, который служит карой для виновных. Глаза закрыты повязкой — символ её беспристрастности. Не важно, кто стоит перед ней: богатый или бедный, царь или простолюдин, каждый получит по заслугам.

Хм… эти воспоминания молнией пронеслись в моих мыслях из памяти Руслана. Он хорошо знал, что это за богиня и на что она способна, согласно местной мифологии.

А ведь она вполне могла быть ещё живой…

Особенный шарм статуе придавал металл, из которого она была сделана. Не золото, не серебро. А сталь. Несгибаемая.

Перед трибунами зал был разделён на две половины. Одна половина заполнена людьми, которые смотрели на меня. Кто-то с холодной неприязнью. Кто-то с откровенной ненавистью.

Все богато одетые. Почти все — одарённые. Причём неплохо.

А по гербам я узнал представителей двух благородных кланов: Цепеш и Сталиновых. Они были на одной стороне.

На другой же половине зала были… пустые скамьи. Никого, кто был бы на моей стороне.

Впрочем, это не имело значения. Я справлюсь и один. Всегда справлялся, даже если против меня бывали целые армии. Не то что суд какого-то позабытого мирка. А сейчас за меня был аж Владислав — брат Императора.

Бесстрастные глаза всех судей собрались на мне и будто пытались увидеть меня насквозь.

А стоящий за стойкой мужчина с гербом клана Сталиновых на спине, повторил свою просьбу громче:

— Уважаемый суд! Позвольте использовать «Медиумо»! С его помощью мы сможем узнать всю правду непосредственно от убитого Андрея!

Многие в зале одобрительно закивали.

Я же посмотрел на этого Сталинова. Он мельком обернулся. Мы встретились взглядами. Но он тут же отвёл свой, сделав вид, что вовсе не смотрел на меня. Немолодой уже, лет за сорок. Худой и бледный. Но аккуратно выбритый и в приглаженном пиджаке. Будто офисный работник или юрист.

Вот только если он юрист, то какого пустотного дьявола он предлагает использовать технику, которая по описанию — точь-в-точь некромантия?

Насколько я знал правила этого мира, такое было под строжайшим запретом!

— «Медиумо», в качестве исключительного права Вашего клана на использование магии коммуникации с мёртвыми, дозволяется, — произнёс судья, сидящий в центре. — Но перед этим суд желает ознакомиться с версией обвиняемого в убийстве, — он повернулся ко мне. — Представьтесь!

— Руслан Артурович Северский, — спокойно сказал я, не смутившись ни на мгновение. Моя уверенность породила недовольные шепотки и злобные переглядывания на стороне оппонентов.

Но мощный удар судейского молотка прервал этот шум.

— Тишина в зале, — громом пронёсся его голос. — Сторона обвиняемых пусть займёт свои места! — я и Владислав сели по другую сторону от оппонентов. Судья произнёс: — Вы знаете, в чём обвиняетесь, Руслан Северский?

— В том, что это я убил принца Андрея?

— Обоих, ты убил обоих, мразь! — со стороны оппонентов выскочила женщина лет сорока, с глубокими синяками под глазами. Но красивая, не отнять. Утончённой, зрелой красотой.

— Выведите её из зала, — ледяным голосом произнёс один из судей, тот что сидел справа.

— Я — жена Императора! Вы не имеете права! — заверещала она. Но со стороны входа подошли двое крепких мужчин. Она одними губами произнесла какое-то словесное проклятье и, подняв голову, пошла прочь из зала. Но напоследок одарила меня взором, которым могла бы убивать, если бы у неё была способность трансформировать ненависть взгляда в убойную силу.

Никто из клана Цепеш даже не шелохнулся.

Из Сталиновых тоже.

Но сейчас я заметил, что друг с другом они не общались. Каждый только внутри группки своего клана. Не словами, а жестами, взглядами, почти незаметными прикосновениями.

Как только порядок был восстановлен, судья сказал:

— Вы обвиняетесь в убийстве принцев Андрея, Луки, с осквернением их тел проклятой магией. А кроме того — уничтожении подразделения императорских гвардейцев с особой жестокостью. Вы признаёте свою вину?

И в тот же момент я ощутил, как нечто прикасается к моему сознанию. На грани восприятия. Словно лёгкий, нежный ветерок. Но он ощущался. Причём так, будто этот ветерок дул на открытую рану. То есть очень чётко.

Меня уже сканировали.

Была в этом одна проблема.

Если я отвечу чем-то агрессивным, как во время ментального изучения Злата, то менталист это поймёт. А он, скорее всего, действует от лица суда.

Я мог бы и спрятать часть своих воспоминаний, заменив их другими образами. Как в случае с одним из менталистов лично Императора, когда тот проверял нас в самолёте над Новосибирском, во время охоты за «Тихим Домом».

Но этот вариант может вызвать вопросы. Потому что прямо сейчас они хотели не прочитать мои мысли, как таковые. А узнать, говорю ли я правду.

— Нет, я не признаю свою вину, — спокойно заявил я, ещё чётче ощутив этот ветерок. Он не лез внутрь головы. Но явно считывал то, насколько я честен.

Судья ничего на это не ответил, но объявил:

— «Медиумо» может быть использовано.

Со стороны Сталиновых послышались шушуканья. Тот самый, кто просил разрешения у судьи, протянул руку в сторону. Один из его соклановцев подбежал и положил в руку ампулу с… кусочком плоти, плавающем в серо-голубом растворе. Представители клана Цепеш старались не смотреть на это.

А я понял, что в ампуле — плоть Андрея Вознесенского.

Сталинов, держащий её в правой руке, поднял левую. На ней оказалась перчатка, созданная будто из десятков маленьких кусочков костей. И доверху напитанная некротической энергией.

Так-так… вот это уже заявка на клан некромантов. «Исключительное право» — так сказал судья? Знавал я империи и королевства, которые предоставляли отдельным своим вассалам такие привилегии. Никогда это не заканчивалось хорошо.

Пусть не сразу, но через пару-тройку столетий эти привилегированные вассалы устраивали либо переворот, либо гражданскую войну, чтобы захапать себе ещё больше прав и власти. А если случай был совсем запущенный, то устраивали что-нибудь паршивое и глобальное.

По типу открытия прорыва в демонический мир, с целью «дружеской помощи» от какого-нибудь инфернального легиона, с целью решения «приграничных вопросов» с соседями или «борьба за свои права», с угнетателем-государем. Заканчивалось всегда большой войной. В которую вмешиваться приходилось «Зеркальной Башне» и лично мне.

Но демоны — это ладно. С ними воевать привычно.