Скоро на экранах. Как принять себя и стать счастливым - Алексей Андреевич Корнелюк

Парни весело прикалываются и передают друг другу банку алкогольного энергетика.

Я поёрзал в кресле, пытаясь вспомнить этот эпизод. Что произойдёт дальше было неясно.

Я боковым зрением взглянул на управляющего, но тот внимательно смотрел на экран. Ладно, пытаюсь расслабиться…

Два друга всё так же распивают банку алкоголя, постепенно их движения стали плавнее и непринуждённее.

Забавно. Я почмокал во рту и сглотнул слюну. Как сейчас помню этот вишнёвый вкус, который, скорее, полировал, чем скрывал алкоголь.

– Нет, ты по-любому меня не переплюнешь. – со смехом говорит Лёха, вытащив меня из размышлений.

– Пф-ф… влёгкую! Зарубимся? – отвечаю я из прошлого, сдувая с глаз чёлку.

– Базар!

Раздаются хлопки ладоней, и друзья большими глотками по очереди допивают банку.

Камера наводит объектив на лица, и я вижу раскрасневшиеся щёки, глаза, словно в молочной пенке, и лёгкий пушок под носом.

– Погнали. – говорит моя копия и, спрыгнув с подоконника, на ходу подтягивает штаны и выбегает из туалета.

– Ты уже проиграл! – выкрикивает Лёха и бежит наперерез, толкая плечом.

Туалет пустеет, и звуки шагов за дверью раздаются всё тише.

Я поглядываю на Акера.

– М?

– Тс-с. Вторая сцена сейчас начнётся.

Я возвращаю голову на место, и вдруг из колонок глухо раздаётся песня «Usher – Yeah!».

На экране дверь, увешанная шариками. Я вижу чью-то руку, опускающуюся на ручку… Толчок, и звук в колонках становится чётким, басс объёмным, а изображение тёмным.

«Yeah, yeah, yeah, yeah, yeah, yeah!

Let's go!»

Камера двигается в такт мелодии. Лазерные лучи пронизывают темноту, картинка от стробоскопа быстро моргает. Я, сидя в кресле, прищурился. Прям мечта эпилептика…

Танцующий поворачивается, и я вижу Лёху, дающего пять. Значит, снимаю на этот раз я.

«She's saying, come get me» – громыхают колонки.

Вдруг он вклинивается в толпу людей и, хватая девушку в обтягивающих джинсах, поворачивает к себе… Я вижу лукавый взгляд девушки, а затем собственные руки, скользящие по талии… Ниже и ниже… Они останавливаются на заднице.

Камера начинает вертеться. Обнаружив Лёху, я вижу собственную руку в жесте с вытянутым указательным пальцем.

Дальше картинка стала быстро меняться, будто кто-то поставил фильм на перемотку.

Новые девушки, короткостриженые, кудрявые, волнистые, блондинки, брюнетки – все попадали в мои объятия с прежним сценарием.

Танец, руки скользят на бёдра, а затем я ищу Лёху и показываю новый номер. Кажется, это был уже 17.

– Йоу-йоу-йоу, с вами Ди-джей Славон, и мне тут классуха… – звук зашипел, словно Славон получил тычок. – То есть, Зоя Николаевна, – вновь возникает ди-джей, – намекнула, что у нас последний танец, и по многочисленным просьбам включаю финальный трек…

Тут раздаются скретчи пластинки – «Ава-ава-ава» – и начинает играть «Многоточие – В жизни так бывает».

Зал ревёт, и школьники разбредаются по сторонам в поисках партнёра для последнего медляка. Кто-то быстро находит пару, а кто-то уныло садится на лавочку. Я хватаю первую попавшуюся девочку.

«Я забыл, что значит любовь… В жизни так бывает…» – льётся из колонок.

Она складывает руки за шею, а я по привычной схеме веду руками по талии. Посмотрев в глаза девушки, я вдруг вижу лицо манекена. Кусок пластика с подведёнными глазами, помадой и тенями.

Я подаюсь вперёд, не заметив, как крепко сжал подлокотники кресла.

Он же, не придавая значения, продолжает танец, словно это не манекен, а настоящая девушка.

«Только пламя догорает, и не льётся в венах кровь» – звук в колонках становится всё тише, а картинка и без того тёмного актового зала затухает, погружая кинозал в темноту.

Глава 20

– Холод в глазах, ветер в словах… – зачитывает Акер, но выходит так себе.

Мы переглядываемся.

Вижу, как он сдерживает улыбку, уголки губ слегка трясутся, словно вот-вот вырвется хохот.

– Не припомню, чтобы танцевал с манекенами. – начал я.

– Формально и не танцевал, скорее, видел девушек манекенами.

– М?

Акер, закинув одну ногу на кресло, повернулся в мою сторону.

– Давай попробуем с тобой связать первый эпизод. – видя мою растерянность, управляющий добавил деталей. – Там, где ты без трусов неважно танцевал на чьей-то даче.

Я провёл языком по дёснам.

–… и твоего отношения к девушкам, когда ты стал старше. – закончил он.

Молчу.

– Есть идеи? – Подначивал Акер.

Отвожу глаза.

– Я вёл себя, как обычный пацан, чего такого-то?

– Давай я напомню, зачем ты здесь. – от улыбки на лице управляющего не осталось и следа. – Ты должен уловить связь, нащупать основание клубка и, потянув за ниточку, расплести его. У каждого эмоционально заряженного действия есть последствия в модели поведения. То есть обрати внимание.

Я спрятал раскрытые ладони под ляжки.

– Тот эпизод с дачей травмировал тебя, оставив отпечаток. Сначала тебя использовали, а потом и унизили. В те года ты это не осознавал, а осадочек остался, и вот ты рос… а вместе с тобой и осадочек в виде созревших убеждений.

– Я не выбирал эти убеждения. – сказал я.

– Не выбирал… Подросток мало чего выбирает осознанно, он, скорее, заимствует ту модель, которую видит в родителях, друзьях или фильмах.

Я кротко взглянул на Акера, он, задумчиво пожёвывая губы, смотрел вдаль и, наконец, секунд через 10 сказал.

– Представь себе старого мужчину с тростью. Его мучают боли в спине, суставах, и он вынужден каждый раз опираться на трость.

Я кивнул.

– А теперь представь, что и травмированная психика на протяжении жизни опирается на свои костыли. Ты их можешь не замечать, но всё твоё дальнейшее поведение это показывает. Всегда нужна опора. Без неё ты просто упадёшь, как старик, неровно поставивший трость.

– Но манекены… Я не помню, чтобы видел в девушках бездушных кукол. – немного помолчав, я прищурился и продолжил. – Да, конечно, после 14… были навязчивые мысли, как бы переспать со старшеклассницами, но так же все парни размышляли. Гормоны и всё такое…

– Ты разве не понял?

Я нахмурил брови.

– Все эпизоды не охватят общую картину развития, они показывают частные случаи, когда одна история привела тебя к изменениям, повлиявшим на другую историю. В конце концов жизнь – это череда историй, идущих одна за другой. Ты просто повторил ту же модель поведения, что и та озабоченная девочка… – я хотел было перебить, вставить слово, но Акер авторитетно поднял ладонь. – Дай я закончу. Та девочка, заставившая тебя снять трусы, играла по-своему. Извращённо, странно, но играла. Ты же, лапая одноклассниц на дискотеке, так же играл. Самоутверждался, напитывал эго, и, не встретив отпора, твоя модель поведения проросла глубже. Вспомни, как твоя личная жизнь