Тварь. Графские развалины - Виктор Павлович Точинов

площади между Витебским вокзалом и метро “Пушкинская” — с чрезвычайно мрачным видом, меланхолично поигрывая дубинкой. Агрегат сей, кстати, был модернизирован Кешей собственноручно — во внутренней полости перекатывались и ударялись друг о друга два больших шарика от подшипника. При любом, даже самом слабом ударе, дубинка имитировала приятный уху треск ломающихся ребер...

Но в нынешней командировке применять “демократизатор” пока не пришлось. Черт их знает, этих столичных, кого тут можно метелить, кого нельзя. А от заведомых ханыг, в отношении которых сомнений не возникало, град Петра в преддверии юбилейных торжеств изрядно почистили.

Вдруг Кеша остановился и насторожился, как сеттер, почуявший дичь. Мимо него шел мужчина — чем-то подозрительный. Чем — Зиняков сразу и не понял.

Ему и его коллегам ежедневно напоминали о бдительности в отношении террористов, о том, какая лакомая для тех мишень съезжающиеся в Питер главы государств и правительств, — результатом накачки стали постоянные проверки документов и досмотры больших сумок у лиц кавказской национальности, — а также у лиц прочих национальностей, имевших несчастье родиться жгучими брюнетами.

Но идущий по площади к вокзалу человек не был ни кавказцем, ни брюнетом. И багажа, способного вместить хоть десяток килограммов гексогена, с собой не имел.

Зонт! — внезапно понял Кеша. Зачем в этот погожий денек огромный старомодный зонт с длинной резной ручкой, торчащей над правым плечом мужика? Зонт, висящий за спиной на пересекающем грудь шнурке? И тут же Зиняков осознал вторую странность. Способствовала этому детская, ныне заброшенная, любовь к чтению.

В полузабытой книжке помогло разоблачить одного мужика то, как болталась у него винтовка, висящая на перекинутом через шею ремне. Слишком легковесно болталась. Винторез оказался муляжом, а тот мужик — каким-то оборотнем...

Сейчас ситуация повторялась с точностью до наоборот. Зонт должен был болтаться в такт ходьбе по куда большей амплитуде. И никак не должен был шнурок зонта так глубоко врезаться в плащ на плече мужика...

В ЗОНТЕ СПРЯТАНО НЕЧТО ТЯЖЕЛОЕ.

Снайпер, похолодел Зиняков. А за спиной — ствол от снайперки, под плащом — приклад и другие детали, бывают такие разборные системы, им говорили на информациях...

Кеша оглянулся. Никого из коллег рядом не виднелось. Пришлось действовать в одиночку. Он быстро догнал и обогнал подозрительного типа.

— Сержант Зиняков. Попрошу ваши документы.

К кобуре Кеша не стал тянуться. Стрелок из него аховый. Зато дубинкой Зиняков владел виртуозно. И приготовился пустить ее в ход при любом опасном движении. Даже при первом намеке на такое движение. Врезать так, что мало не покажется.

— Паспорт на обмене, — сказал владелец зонта каким-то бесцветным голосом.

Был он высок ростом и худ. Лицо — тоже худое — обрамляли длинные пепельно-седые волосы, схваченные на лбу кожаным шнурком. Несмотря на седину, стариком предполагаемый снайпер не выглядел. Хотя его возраст определялся достаточно трудно. Да Кеша и не пытался, он внимательно следил за движениями типа, готовый отреагировать на любой угрожающий жест.

Ответ — “паспорт на обмене” — казался вполне правдоподобным. Обмен паспортов в разгаре. И все же, глядя в глаза мужику, Кеша шестым чувством понял: ошибки нет. Волк, матерый и опасный... Нехорошие были глаза, как у готового к броску зверя.

— Тогда у вас должна иметься квитанция и любой другой удостоверяющий личность документ с фотографией, — стоял на своем Зиняков.

— Да, конечно... — сказал седоголовый так же тускло. Рука его медленно поползла за отворот плаща.

Кеша увидел, как глаза противника сузились хищным прищуром. И мгновенно понял — пора. Потом будет поздно. Лучше уж пострадать за неправомерное применение спецсредства, чем... Мысль осталось незаконченной.

Впоследствии, коротая время на больничной койке, Кеша не раз в деталях и по фазам вспоминал произошедшее — искал свою ошибку. И убеждался, что некоторых движений он тогда не увидел, слишком уж всё происходило быстро...

Он успел первым. Дубинка ударила со страшной силой — она должна была встретить на пути локоть левой руки мужика, и сломать руку, и заставить позабыть обо всем от болевого шока...

Руки на пути у дубинки отчего-то не оказалось.

Удар пришелся по ребрам. Вернее, примерно туда — но по чему-то твердому, не подавшемуся, как подается ломаемая кость.

Тут Кеша увидел черное и длинное, летящее к нему справа. Потом-то он понял, что это был зонт — надо понимать, нижним концом очень слабо прикрепленный к шнурку — и выхваченный из-за плеча за рукоять.

Тогда Зиняков не успел понять ничего — лишь вскинул дубинку инстинктивным защитным жестом. Тонкий конец зонта ударился об нее слабо и почти невесомо, и зонт остановился — но нечто, укрытое доселе в нем и более короткое, продолжило движение — нечто, тускло и мгновенно блеснувшее у самого живота Кеши.

В ту же секунду мужик развернулся и побежал. Кеша — за ним, на мгновение машинально опустив глаза к животу.

Ах ты сука! — наискось новой формы тянулся бритвенно-тонкий разрез. Чуть кровь не пустил, гад! Ну, бля...

Кеша наддал — но тут же сбавил обороты, остановленный резкой болью. Снова опустил глаза. И не сразу понял, что откуда-то взявшиеся розово-серые загогулины, свисающие с живота, — кишки. Его кишки. Кровь отчего-то не текла...

Через несколько минут врач скорой, по счастью проезжавшей мимо, изумленно качал головой — длинный разрез, сделанный словно острым скальпелем, аккуратнейшим образом вскрыл брюшную полость и не зацепил ни одной кишки. Повезло.

Милиционеры — и псковские, и питерские — пытались организовать погоню по горячим следам. Но их сбивали с толку показания ничего не успевших понять свидетелей. Одни утверждали, что преступник нырнул в метро, вторые — что скрылся в недрах вокзала, третьи — что быстренько остановил тачку, катившую по Загородному проспекту, — и уехал. Четвертые клялись и божились, что никуда он не уезжал, а нырнул в щель между двумя стоявшими в конце площади грузовыми фургонами и исчез из видимости (как выяснилось много позже, правы оказались именно эти последние). Столь же расходились описания внешности и одежды лиходея... Сам Кеша пребывал в состоянии шока и ничего вразумительного сообщить пока не мог...

Тем временем человек, превративший его в живое пособие по анатомии, быстрым шагом шел по безлюдным задворкам вокзала. По дороге избавился от плаща, запихав его в мусорный контейнер.

Туда же последовала черная нейлоновая ткань с торчащими из нее спицами. Предмет, чья рукоять изображала ручку зонта, лежал теперь в брезентовом чехле для удочек. Там лежал и второй предмет, покороче — который скрывался ранее под одеждой и спас своего