Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

ботаники Варшавского университета В. И. Беляева. Последний пришел к выводу о том, что профессора Каменский не имел корыстных целей, однако был слишком поспешен в отношении благополучных деревьев[1047]. Была даже составлена инструкция для Каменского, однако тот ей не следовал, поэтому заведование садом в 1898 г. было поручено другому лицу. В 1903 г. Ф. М. Каменский писал в министерство с просьбой вернуть ему заведование садом, на что министр дал свое согласие в 1904 г., и в 1905 г. Ф. М. Каменский снова стал директором[1048]. Однако состояние сада не улучшилось, так как профессор пользовался им для получения средств от продажи цветов.

В общей сложности университет получил 982 рубля 29 копеек за пять лет[1049], с 1908 по 1912 г., и при этом сад пришел в плачевное состояние, что было выявлено при ревизии университетского хозяйства в 1913 г., через год после смерти профессора Ф. М. Каменского. Ботанический сад был в настолько плохом состоянии, что сообщение о нем появилось в газете «Одесский листок»: «Установлено, между прочим, что в университетской оранжерее не только не культивируются растения теплых стран, но, наоборот, впечатление остается такое, что губится решительно все, что было там раньше. В оранжерее стоит неимоверный холод, света нет, стекла залиты грязью и годами не чистились. Во всей оранжерее решительно не чувствуется хозяйский глаз. Бессистемность и бесхозяйственность во всем у<ниверсите>те дает яркое отражение и здесь, обращает на себя внимание, что кроме хризантем, которые отпускаются публике за плату, других цветов здесь не найти. Вообще университетская оранжерея в нынешнем ее состоянии мало напоминает учреждение, долженствующее служить науке»[1050].

Отчеты университета позволяют проследить динамику: в 1902 г. при заведующем Е. Ф. Клименко в саду находилось 3907 оранжерейных растений, 23 923 экземпляра кустарников и трав[1051], к 1 января 1909 г. в оранжерее был 4851 экземпляр растений, кустарников и трав нет[1052], после 1909 г. сведения о саде исчезают из отчетов университета: профессор Ф. М. Каменский их не подавал, а после его смерти в 1912 г. сад находился в «периоде межвременья», так как в университете остался только один профессор ботаники, по кафедре анатомии и физиологии растений, – В. В. Половцев. Лишь в середине 1914 г. сад был передан профессору Б. Б. Гриневецкому, который и занялся его реорганизацией.

В таблице 4 обобщены приведенные в главе сведения о размерах и расположении садов, благодаря которым заметно, что самыми большими садами были Харьковский и Киевский, а самым маленьким – Новороссийский. У остальных университетов размер садов колебался от 3 до 6 десятин. Только три сада располагались поблизости от университетов – Дерптский, Петербургский и Киевский. Остальные были разбиты на окраинах городов на расстоянии от 2 до 7 километров, при этом в некоторых случаях существовала проблема транспортной доступности (Казанский ботсад).

Таким образом, университетские ботанические сады по большей части были заложены после открытия университетов, однако были случаи неудачного выбора места расположения или вынужденного переноса сада (Казанский, Харьковский, Московский, Петербургский университеты). Все это осложняло работы как по расширению самих садов (увеличение числа растений и расширения видового состава, постройка необходимых оранжерей), так и по созданию и улучшению учебно-научной базы (постройка зданий для практических занятий и проведения научных исследований). Сады, находящиеся в более удачных условиях (близко расположенные к основным университетским зданиям и имевшие видовое разнообразие[1053]), в последней четверти XIX в. сумели организовать проведение практических занятий за счет постройки лабораторных зданий или близкого расположения к зданиям университетов. Это были сады Московского, Санкт-Петербургского, Дерптского, Харьковского и Киевского университетов. Сады Новороссийского, Варшавского и Казанского университетов были в более трудном положении из‑за их расположения. Все сады испытывали постоянную нехватку финансирования, поэтому были вынуждены использовать средства меценатов или ждать длительное время выделения точечного финансирования от университетов или министерства. В целом следует отметить, что в начале XX в. все без исключения университетские сады нуждались в расширении и/или изменении жизненного пространства и улучшении учебно-научной базы.

Таблица 4. Размер университетских ботанических садов и их расположение

Расположение университетских садов вдалеке от зданий университетов первоначально не несло в себе сложностей, так как преподавание было преимущественно теоретическим, в дальнейшем же потребовалось введение практических занятий, что сразу же натолкнулось на трудности в виде отсутствия помещений для занятий студентов на территории университетских ботанических садов, которые к середине XIX в. достигли большого успеха в деле разведения растений и накопления достаточной научной базы, но не имели никакой учебной. Нехватка финансирования не позволила решить эту проблему быстро, поэтому за некоторым исключением (Казань, Варшава, Одесса) университетские ботанические сады смогли стать настоящей учебной базой лишь к концу XIX в.

Глава 6. Как государство стимулировало науку, а получилось как всегда

Университетские уставы 1803–1804 гг. содержали положение об объявлении университетов не только учебными, но и научными центрами. Помимо развития науки в самих университетах в первую очередь за счет отчислений на учебно-вспомогательные учреждения, уставы предполагали создание при университетах научных обществ, которые должны были координировать научное изучение регионов и распространять научные знания. Однако несовершенство образовательной системы Российской империи начала XIX в., а также молодость университетов, столкнувшихся с нехваткой профессорско-преподавательских кадров, не дали возможности для успешного развития биологии, хотя определенные результаты все же были.

В Российской империи в начале XIX в. научные исследования в области биологии были прерогативой Императорской Академии наук. Это было связано с отсутствием каких бы то ни было научных учреждений, способных заниматься научными исследованиями на высоком уровне. Несмотря на существование Московского университета, подходившего к своему полувековому юбилею, в нем не было достаточных условий для занятия наукой. Более того, 75-летний период существования Академии наук и 45-летний Московского университета не принесли желанных плодов в виде создания независимой русской науки, поэтому в начале XIX в. пришлось приглашать на открывшиеся профессорские должности профессоров из Европы. Тем не менее основание Академии наук и Московского университета было наиважнейшим фундаментом, на котором впоследствии выросло здание самобытной русской биологической науки. При этом преимущества получили города, в которых к началу XIX в. существовали научные центры – Москва и Петербург. Еще одним городом, получившим импульс для развития науки, был Дерпт, расположенный близко к немецким землям, в которых было много университетских городов.

Кроме географического положения, большую роль в развитии науки в университетах сыграл человеческий фактор, так как зачастую активность, целеустремленность и уровень научной подготовки профессоров определяли уровень развития науки в том или