«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

(дайджест)

Походы владивостокского отряда крейсеров, можно сказать, были самыми удачными действиями нашего флота за всю войну. О том, как они проходили, рассказывает дневник вахтенного офицера крейсера «Россия» лейтенанта Георгия Колоколова.

27 января 1904 г. Около 9,5 часов утра принесли телеграмму командующему отрядом крейсеров. Не прошло и пяти минут, как выбегают командир со старшим офицером, оба сильно взволнованные, приказывают сделать три холостых выстрела из пушки и поднять сигнал – сигнал тревоги. Мы уже были предупреждены, что значит такой сигнал, и теперь у всех замерло сердце: вот она, вот как начинается война. У всех защемило сердце, каждый старался разгадать свое будущее.

Между тем, в воздухе развевались сигналы «крейсерам приготовиться к походу». Такого подъема духа еще не приходилось испытывать: спокойно сидеть не мог, хотелось бегать, кричать всем на улице, что война объявлена, что мы сейчас уходим. К 12 часам дня все были уже в сборе на крейсере, и ледоколы обкалывали лед кругом корабля. На Адмиралтейской пристани, на берегу и на льду стояла масса народа – весть о войне и нашем уходе уже успела облететь весь город – многие плакали, слышались пожелания. Мы все, и офицеры, и команда, толпились наверху по бортам, желая может быть в последний раз взглянуть на близких и знакомых, на дорогой нам всем Владивосток. Вот, наконец, отдали концы от бочек. На берегу послышалось «ура!», замахали шляпами, платками; команда, посланная по вантам, из всех сил старалась отвечать. Развернулись и медленно пошли среди колотого льда из бухты. Крепость салютует, по берегам выстроены войска, провожают нас криками ура!.. На душе жутко от неизвестности и горделивое чувство: идем, мол, вас защищать.

Около 4-х часов дня уже весь отряд из четырех крейсеров: «Россия» впереди, потом «Громобой», «Рюрик» и «Богатырь», в кильватерной колонне, направлялся к острову Аскольд, около 30 миль от Владивостока.

28 января. Идем Японским морем к неприятельским берегам. Оказывается, мы собираемся произвести демонстрацию у Сангарского пролива с целью отвлечь к нему часть японского флота с юга и оттуда пойти на рекогносцировку бухты Гензан, где, по нашему предположению, происходит высадка японских войск.

29 января. На горизонте чернеет дымок, к которому мы приближаемся. Мы поворачиваем на дым и увеличиваем ход. Нагнали поближе и сделали холостой выстрел – приказание остановиться и показать флаг. Поднимает – японский. Пароход небольшой, тонн в 1000. Делаем сигнал «оставить корабль». Между тем, ветер стал все крепчать, мало-помалу переходить в шторм, и бедные японцы, по-видимому, не решаются пуститься на утлых ладьях к берегу, находящемуся милях в 5–6. Делаем второй холостой выстрел – не уходят. Тогда стреляем боевым ему прямо в борт – только дым пошел изнутри парохода, очевидно снаряд, пробив борт, разорвался и произвел пожар внутри; японцы бросаются к двум шлюпкам, спускают их и отваливают. Приказано «Громобою» спасти людей со шлюпок, а сами начинаем расстреливать пароход. Вот уже пароход накренился, стал садиться кормой, потом вдруг его нос поднялся, и он вертикально пошел ко дну. Имя этого парохода мы успели прочитать еще раньше; это был «Нагаура-Мару».

Между тем, слева показался другой пароход – маленький каботажник. Пустили в него снаряды, отчего пароход сильно накренился. Мы ушли в надежде, что ему удастся выброситься на берег, известить своих о нашем пребывании в японских водах; нам собственно только и надо было пошуметь у Сангарского пролива. В виду начинающегося шторма, пошли в море по направлению к Корее.

1 февраля. Черт знает, что такое. Шли к Корее, а в 6 часов утра вдруг приказано повернуть и идти в свой порт. Это называется – действовать без всякого плана: надоело крейсировать – пойдем домой.

3 марта. Сегодня вечером приехал к нам контр-адмирал Иессен.

10 апреля. В 9 часов утра снялись с бочек и всем отрядом вышли из бухты. Подошли к нам миноносцы №№ 205 и 206, и командиров всех судов пригласили к адмиралу. Долго о чем-то было совещание, после которого «Рюрик», как тихоход, был отправлен назад, а мы, три крейсера и два миноносца, в 6 часов вечера снялись с якоря и пошли… неизвестно куда. После долгих упрашиваний нам сообщили план крейсерства: идем в Гензан. Крейсерство очень интересное, придется, вероятно, побывать в бою; ведь уже третий месяц войны, а мы пороха еще не нюхали.

Крейсер «Россия»

12 апреля. В 5 часов дня увидали идущий навстречу пароход. Приказано «Богатырю» поскорее осмотреть и взорвать пароход. Тот подошел к пароходу и сделал сигнал «оставить судно в течение 15 минут». Команда с парохода на нескольких лодках подошла к «Богатырю», который стал их выгружать, а с «Громобоя», чтобы не терять времени, пошел катер с подрывными патронами – взорвать пароход. Долго мелькали на палубе огни, пока там не были заложены 18 фн. патроны, и шлюпка отвалила. Минут 6, пока горел шнур, все напряженно ожидали, время тянулось долго, и вдруг раздался негромкий звук взрыва, и большой огненный столб поднялся над погибающим судном. Уже начало темнеть, и картина взрыва была очень эффектна. Миноносцы, между тем, были снабжены провизией, инструкциями и письмами командиру порта и отправлены во Владивосток.

Мы все радостно беседовали в кают-компании о сегодняшнем успехе. Второй потопленный пароход носил имя «Хогинуро-Мару». Время летело быстро, и когда мы, около 11 часов, хотели уже расходиться по каютам, влетает в кают-компанию вахтенный унтер-офицер и докладывает старшему офицеру, что прямо по носу открылся идущий нам на пересечку большой пароход без огней. Подошли поближе и сделали холостой выстрел. Пароход открыл отличительные огни, он перешел нам на правую сторону, застопорил машину и находился кабельтова в 1,5 всего. С мостика его спрашивают по-английски: «Какой нации?» Довольным голосом отвечают: «Японской!», «Катер к спуску»; – садятся в него вооруженные люди, два офицера, катер отправляется на пароход за шкипером. Приезжают несколько японцев, один в военно-морской форме отдает при входе на трап старшему офицеру свою саблю. Вид у него ошеломленный. Оказывается, мы остановили военный транспорт в 4000 тонн «Кинчиу-Мару»

Выгрузка пленных окончилась, и адмирал приказал послать опять катер взорвать транспорт, предварительно обойдя все помещения и убедившись, что согласно словам японского капитана, там никого не осталось. Вот на палубе транспорта замелькали фонари, это наши осматривают. Прошло несколько минут и оттуда слышен голос: «На транспорте вооруженные солдаты, сдаваться не хотят!» Тотчас наша команда была убрана вниз, на верхней палубе оставлена лишь артиллерийская прислуга верхней