«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

Попали в угольные ямы, поднялся черный столб, и транспорт стал садиться. Японские солдаты высыпали на верхнюю палубу и открыли по крейсеру из ружей страшный огонь. У нас сыграли «открыть огонь!» Гром орудий, щелканье пуль о железо крейсера сливались в оглушительный рев. Да, чувство скверное, жуткое, когда слышишь, как вокруг тебя сыпятся пули и мелкие снаряды и по всему борту идет непрерывающаяся дробь. Мы открывали огонь несколько раз на короткое время, когда их огонь уж чересчур усиливался. Долго тянулось время, пока тонул транспорт; уже мы несколько освоились с пулями и выходили из-за щитов. И то, в момент погружения оставшиеся несколько человек не переставали стрелять в наш [крейсер]. Погибли героями, надо отдать справедливость.

15 апреля. Днем стали свозить пленных на берег[244]. Вообще, во время плавания у нас японцы пользовались большими заботами: их часто выводили гулять, правда, с караулом, обедали офицеры в нашей кают-компании после нас за отдельным столом. Да, я забыл, командир транспорта передал нам благодарность команды за обращение с ними.

29 мая. Завтра, неизвестно в котором часу, уходим в крейсерство. Говорят, очень интересное, а главное существенное.

2 июня. Цусимский пролив. Ближе к носу – большой четырехмачтовый парусник на горизонте, а влево и прямо по носу два больших коммерческих парохода. Все эти суда неясно вырисовывались во мгле. Сделав сигнал «Громобою» догнать пароход, уходивший вправо, мы с «Рюриком» пошли вдогонку [за другим]. Между тем, у нас, то справа, то за кормой, держится на горизонте японский трехтрубный крейсер. Очевидно, выслеживает и наблюдает за нами. Наш пароход был уже около самого берега, и нам пришлось, сделав по нем несколько выстрелов, повернуть и пойти на соединение с «Рюриком» и «Громобоем». Пустили около 9 снарядов; так как стреляли с большого расстояния и без пристрелки, то, по-видимому, и ни разу не попали.

С полчаса ожидания, и к нашему удовольствию видим неясный темнеющий силуэт «Громобоя». Но около него парохода не видно. Неужели же и он упустил своего? Обидно. Однако вскоре, к нашему торжеству, видим, плывут вдоль нашего борта опрокинутые шлюпки, доски и обломки судна. Позже «Громобой» донес семафором, что этот пароход возвращался пустым из-под Порт-Артура или Дальнего, его взорвали, экипаж, что-то около 116 человек, взят на крейсер. Пароход назывался «Идзуми-Мару», около 3200 тонн.

На горизонте, левее «Громобоя», показались два дымка судов, только что вышедших, вероятно, из Симоносек; «Громобой» бросился ловить один, мы – другой. «Громобой» нагнал и остановил большой четырехмачтовый транспорт «Хиташи-Мару» (около 6000 регистровых тонн). На нем находилось 2–3 тысячи солдат. На холостой выстрел с крейсера транспорт остановился и поднял свой японский флаг, но приказания оставить судно не исполнил, а вдруг, дав ход, хотел протаранить или свалиться с «Громобоем»; крейсер увернулся и, отойдя дальше, принялся расстреливать пароход. Картина ужасная. По рассказам пленных, все было в крови, пароход горел в двух местах, снаряды разрывались среди массы столпившихся людей. Так и погиб «Хиташи-Мару» со всеми почти людьми; с него спаслась всего одна шлюпка, принятая «Громобоем», но из этой шлюпки пришлось вынимать тяжелораненых, из которых к вечеру треть умерла.

Мы же выстрелами остановили другой транспорт «Садо-Мару», имевший большое желание уйти от нас. На нем находилось около 1500 солдат, кули, лошади, понтонный парк и, кажется, осадный. Послали с крейсера катер предложить офицерам сдаться, катер вернулся ни с чем – офицеры отказались. Подняли им сигнал «оставить судно», обещая его взорвать через 20 минут. Тут началась невообразимая паника: вся эта масса бросалась в шлюпки; шлюпка спускается, вдруг обрываются кормовые тали, шлюпка виснет, и все, спускавшиеся в ней, сыпятся в воду; между тем, раздергивают носовые тали, и шлюпка летит прямо на головы плавающих у борта, и на нее начинают прямо с высокого борта прыгать люди, прыгать до того, что здесь же, у борта, шлюпка переворачивается, и опять куча голов в воде. Мы стояли кабельтовых в двух-трех, и вся эта ужасная картина развертывается у нас на глазах.

Мы отходим в сторону, «Рюрику» приказано взорвать транспорт с оставшимися там людьми – больше ждать некогда, надо уходить, пока целы. «Рюрик» пустил мину в один борт; мина взорвалась в угольных ямах, пароход накренился, потом несколько выровнялся. «Пустить другую мину»! Пароход кренится сильно на другой борт, потом несколько выпрямляется и начинает погружаться в воду. Да что же делать: принять к себе на борт несколько тысяч человек нет времени, а жаль было уничтожать их, да, впрочем, если подумаешь, что они будут бить наших на берегу… Надо теперь возвращаться обратно, все равно сообщение армии с Японией прервано.

11 июня. Наш последний поход произвел большую сенсацию и в городе, и во всей России, и, всего приятнее, – в Японии: там толпа разнесла дом адмирала Камимуры за то, что он нас прозевал и допустил на коммуникационную линию.

4 июля. Во время обеда неожиданно поднят сигнал в штабе «крейсерам приготовиться к 4 часам дня к походу». Как удачно будет на сей раз наше крейсерство? Последние были, можно сказать, не хвастаясь, лихие набеги в чужие моря, к самым неприятельским берегам. Собственно наши удачи объясняются нахальством: ведь нельзя же ожидать трех крейсеров в таких местах, как, например, у самого входа в Симоносекский пролив и появления их в Цусимском проливе.

5 июля. Погода хорошая. Все довольны, боимся только, что в Сангарском проливе, ведь он в одном месте суживается до 10 миль.

6 июля. К вечеру подошли к берегам миль за 20, пробили тревогу и приготовились к прорыву. Перспектива безусловно серьезная, ибо нас могут, не говоря о минах, обстрелять и береговые батареи у Хакодате, где пролив сужается.

7 июля. В 7 часов утра пролив нами был уже пройден, и мы вступили в Тихий океан. В то же время остановили японский коммерческий пароход «Такашима-Мару», в 130 тонн и потопили его; команда на шлюпках пошла к берегу. Потопили выстрелами японскую парусную шхуну «Тихо-Мару» (117 тонн) и отпустили на свободу небольшой пароход: на нем были пассажиры, между которыми были женщины и дети. К вечеру потопили еще одну парусную шхуну.

12 июля. Конечно, не видели ни одного судна, идущего из Японии, так как они все были застопорены, зато все, что шло эти два дня из Америки, проходило через нас. Забрано и утоплено несколько больших пароходов. Потом стояние в течение двух дней