Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

— Нельзя заставлять всё население работать на чужую войну, — заговорил кузен Хатола, высланный из Дор-Даэделот из-за болезни, — почему невоенные ремёсла оказались под запретом? Это разоряет множество семей! Если Голфину Дор-Ломин нужен только как военный лагерь, прикажи снять кордон с границ, и пусть мирные уедут. Хватит смотреть в рот хитлумскому королю! Это давно нам вредит.

— Вы не уважаете владыку Нолофинвэ, — развёл руками Армах, не дав продолжить речь, — а потом удивляетесь, что он вас не поддерживает золотом.

— Опять он про золото! — возмутился соратник Магора.

— Мне всё ясно, — улыбнулся правитель Дор-Ломина, однако бледность лица выдала страх. — Стража! Выведите этих недостойных и проучите! Плетьми на площади! А Хатол пусть остаётся. Поговорить надо.

Ошарашенно смотря на творящееся безумие, сын Магора хотел схватиться за оружие, но, увы, не взял с собой даже охотничьего ножа. Разведчики попытались оказать сопротивление охране Армаха, однако численное преимущество было не на их стороне, и вскоре с улицы донеслись свист и удары плети, крики толпы и приказы молчать всем недовольным, если они не хотят оказаться у позорных столбов вместе с теми, кто не уважает короля Финголфина Финвэ Голфина. И владыку Дор-Ломина, разумеется, тоже.

— Я не бауглир, — дрожащим от страха голосом произнёс Армах, оставшись наедине с кузеном, — мне совсем не нравится это всё.

— Зачем же тогда делаешь? — Хатол не представлял, как быть дальше, уже не верил, что выйдет из этого проклятого дворца живым и лишь надеялся, что его семью не тронут.

— А что мне остаётся? — вождь совсем побелел, и яркие украшения только подчёркивали нездоровый вид. — Ты понимаешь, что будет, если я в подаренной эльфами земле допущу неповиновение королю Нолофинвэ? Выгодно, невыгодно, удобно, неудобно… Да какая разница? Нас эльфы пригрели! Мы живём не в пустыне, где прислужники Моргота поджаривали наших предков заживо! Тут благодать! Безопасно! И мы обязаны платить долги!

— Враньё это, — сын Магора отмахнулся, думая, что будет очень обидно столь нелепо закончить жизнь, — но мне плевать. Я пришёл узнать о делах на севере, но увидел что-то не то. Скажу честно, родич, ты по лезвию топора ходишь. И не просто ходишь, ты в пляс пустился с закрытыми глазами.

— Угрожаешь?! — затрясся, покрываясь красными пятнами, Армах.

— Заняться мне нечем, — отмахнулся бывший разведчик, — пойду я домой лучше. Твои бойцы меня пропустят?

Вождь кивнул. С трудом скрывая сковывающий движения страх, Хатол прошёл мимо напряжённых стражей, миновал коридор и синие двери и, смотря на истязаемых на площади соратников, со спин которых практически спустили шкуру, понял — миру в Дор-Ломине не быть.

«Слабому — плеть, вольному — воля.

Имя своё к Солнцу неси в тёплых ладонях!»

— Мы не слабые, — тихо произнёс бывший разведчик, — мы просто не ожидали, не подготовились. Но теперь все знают, кто здесь враги. И на что они способны.

***

Дома ждала вся семья. Супруга бросилась обнимать мужа — похоже, узнав о случившемся, не ждала его домой целым и невредимым. Тесть, внезапно оказавшийся в гостях, дал знак идти с ним в комнату, где собрались родичи и соратники Магора.

— Когда на площади началось, — заговорил Дуор, хлопнув Хатола по плечу, — я думал, зять, останется моя дочь вдовой в расцвете лет. Но, похоже, Армах понадеялся на твою и нашу доброту. Братья, — обратился герой-разведчик к собравшимся, — мне самому не по душе то, что мы задумали, поскольку Армах — парень неплохой, но…

— Не должен он нами править! — ударил кулаком по столу Хатол, перебив тестя. — Он не только жадный, но ещё и трус!

— Поэтому будет убивать, лишь бы сохранить власть, ведь в противном случае эльфы окажутся недовольны им, — кивнул Дуор. — Но его страх разоряет народ! Бросает на убой наших детей!

— Мы соберём всех, кто может держать хотя бы вилы, — проговорил троюродный брат Хатола, потирая руки, — хотя бы факел. Мы придём к Армаху и дадим ему бой. Скажите, братья, что нам его вшивые охранники после орков Моргота? После его озверевших алкарим? Да тьфу!

— Тьфу! — дружно согласились собравшиеся.

— Жаль мне Армаха, — вздохнул Дуор, — но он сам выбрал свою смерть.

***

Стража предупредила о приближении вооружённой толпы заранее, поэтому вождь знал — у него есть немного времени и, возможно, удастся сбежать.

За окном орали всё громче, но пока это не были звуки боя.

— Да кто вы такие?! — с вызовом крикнул бунтовщикам командир охранников.

— Мы те, кто против вас! — прозвучал ответ. — Мы — народ Солнца!

Где. Моя. Власть?!

Белые голуби на синем небе в последнее время начали казаться чем-то вроде плохой приметы — верховный нолдоран слишком давно не получал срочных добрых вестей, и на этот раз традиция также не нарушилась:

«Власть в Дор-Ломине сменилась. Это не естественный ход истории смертных. Это вооружённое восстание, возглавленное старшим сыном Магора — Хатолом и его тестем — славным героем Дуором. Трон Армаха пал».

Аралкарион выслушал речь Нолофинвэ, с трудом сдерживая желание перебить своего правителя и броситься в бой, неважно, с кем. Охотник, вставший на путь войны, давно не участвовал ни в одном сражении, зная, что против Моргота сражаются другие. Другие! Кто угодно, только не он. Да, Аралкариону выпала честь защищать верховного нолдорана, только… от кого? Ведь не от Чёрного Врага, а от его собственной родни! Во что превратилась справедливая борьба? Однако воин понимал и другое — его бы не беспокоило это обстоятельство, если бы была возможность взять в руки оружие и побеждать. Но путь в Дор-Даэделот эльфам закрыт, Моргот давно уже не нападал сам, а родня Мудрого Финвэ не проявляет никакой агрессии, на которую можно было бы ответить огнём, мечом и стрелой.

Может быть, теперь предоставится шанс восстановить порядок в вассальной земле, применив воинское искусство?

— Аклариквет, твои музыканты прислали подробный рассказ о событиях в Дор-Ломине, — Нолофинвэ пронзил взглядом менестреля, пытавшегося невозмутимо играть что-то нейтральное, хотя мотив неумолимо напоминал песню-отговорку, спешно сочинённую во время крайне неудобной беседы о верности слову:

«Честью клянутся и поступаются,

Честью служат и честью просят,

Честь продаётся и