Император Юстиниан Великий и наследие Халкидонского Собора - Михаил Вячеславович Грацианский

совершенным человеком соединился бы совершенный Бог, если бы их было двое. Но когда несовершенное сополагается с совершенным, [это] не считается двоичностью (οὐκ ἐν δυάδι θεωρεῖται)» (frg. 81. Lietzm.).

Возражая на это, Григорий Нисский говорит следующее:

«Достопочтенный, слагая малое с большим, сам никогда не видел детей, считающих пальцы на ладони. Одно он называет меньшим, а другое превосходящим, однако говорит, что их [будет] два, если сложить их друг с другом. Ведь всякое число есть сложение единиц, означающее в сумме их количество. Если же исчисляемое, чем бы оно ни было, в сравнении с соисчисляемым оказывается по размеру много превосходящим меньшее, оно же окажется и уменьшаемым и утратит в величине. Когда же мы охватываем числом две равновеликие [вещи], мы говорим о двух совершенных. Когда же мы сосчитываем совершенное и недостаточное (τὸ λεῖπον), то мы также говорим о двух, но об одном недостаточном (ἐλλιπές), а о другом совершенном. Сей же знаток арифметической науки говорит, что если и то, и другое согласно своей природе совершенно, то называемое так именуется двумя, если же одно недостаточно, а другое совершенно, то оба становятся одним.

При этом не знаю я, каким образом складывает он недостаточное с избыточным, посредством противоположного выдумывая единство несопоставимого. Скорее совершенное согласуется с совершенным, а несовершенное с несовершенным в силу подобия. А способ соединения противоположного с противоположным, то есть совершенного с несовершенным, пусть назовет законодатель этой общей арифметики.

Он не считает, что человеческий ум не должен мыслить о Единородном Боге, и в качестве причины называет то, что ум человеческий переменчив. Стало быть, эта причина не допустит и плоти у Бога, ведь даже сам автор не возразит, что она переменчива, от молодости и до кончины переменяя возрасты, как одежду. Но разве не был переменчив прежде носимый на руках матерью, а затем ставший ребенком, подростком и далее мало-помалу дошедший до конца, согласно мере человеческого возраста? Если ум (νοῦς) в силу переменчивости отвергается, то по этой причине и плоть не должна получать от Него снисхождения. И так окажется ложным всё Его благовестие, пустой Его проповедь и тщетной Его вера! Если же достоверно, что явился Он во плоти, причем переменчивой, то во всяком случае по той же причине не будет у Него отвергнут и ум, но так же, как явившись во плоти, Он не осквернился, так и, приняв ум, не переменился.

И вновь обращусь я к тому же слову, излагая сказанное им дословно:

Говорит он: “Стало быть, род человеческий сохраняется не посредством принятия ума и всего человека, но посредством принятия плоти, природа которой — быть ведомой. Он нуждался в неизменном уме, не подчиняющемся ей в силу немощи невежества, но прилаживающем ее себе без насилия” (frg. 76. Lietzm.). Кто не знает, что нуждающееся является, конечно же, иноприродным по отношению к не нуждающемуся, и рожденное быть ведомым из-за того, что имеет в своей природе правление (τὸ ἄρχειν), соответственно изменится в своем существе. Как, например, природа лошади уготовлена подчиняющейся природе человеческой, а человек имеет власть над лошадью не приобретенную, а собственную (οἰκείαν). Если плоти естественно быть ведомой, как говорит Аполлинарий, ведущим же по природе является божество, то как же допускающий, что это изначально одно, разделяет его по природе на два, причем всем очевидно, что суть подчиненного одна, а суть господствующего — другая и что одно по рождению ведомое, а природа другого опять же предводительствующая? [p. 41] Если в противоположных свойствах рассматривается природа обоих, я имею в виду божество и человечество, то как же две природы — одна?» (PG. 45. Col. 1212–1216).

Итак, из сказанного становится ясно, что там, где мыслится единство различных вещей, там, конечно же, признается и число соединившегося. Но враги истины, постоянно домысливая что-то к своему нечестию, еще хуже погрешают не только против домостроительства Единого из Святой Троицы, но и богохульствуют против самой единосущной Троицы. Севир дерзнул говорить и то, что Трисвятое песнопение относится только к Сыну, в то время как Отец и Дух Святой не причастны славословию! Сие означает не что иное, как, согласно безумию Ария, отделять Сына от сущности Отца и Духа Святого и делать Его иносущным, а если и не так, то, согласно богохульству Нестория, не признавать, что Христос есть Бог и единый от Святой Троицы, и воссылать таковой гимн некоему четвертому лицу, согласно их неразумию! И чем они полагают почитать Сына, тем они, по невежеству, его бесчестят, отделяя Его от сопоклонения Отцу и Духу Святому. Говоря это, они не пожелали даже следовать самим себе, ибо, произнеся гимн в третий раз, мы тут же добавляем: слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу. Зачем мы это говорим, сами себе не веря? Ведь и сами серафимы не стыдятся возносить Трисвятое Святой Троице при славословии, согласно тому, что передали нам об этом святые отцы.

К примеру, Афанасий в слове о Святом Духе против ариан говорит следующее:

«И когда славословят херувимы, говоря “свят, свят, свят Господь Саваоф”, славословят они Отца, и Сына, и Святого Духа. Потому и крестимся мы во имя Отца, и Сына, и Святого Духа; так же во имя Духа Святого становимся мы сынами Бога, а не богов, ибо Отец, и Сын, и Святой Дух суть Господь Саваоф. Ведь едино божество и един Бог. И потому то, что сказал отец в Исайи, Иоанн говорит, что сказал Сын, а в Деяниях Павел говорит, что сказал Святой Дух (ср. Ин. 12:41; Деян. 28:35)» (De incarnatione et contra Arianos. 20 // PG. T. 26. Col. 1000).

Григорий Богослов говорит о Рождестве Христовом:

«Так и святая святых, которые серафимами покрываются и прославляются тремя освящениями, понимаются как господство и божество, о чем и кто-то другой до нас прекрасно и возвышенно любомудрствовал» (Oratio 38 // PG. T. 36. Col. 320).

Василий Великий в слове о Святом Духе учит следующему:

«Святой Дух есть источник освящения, и как по природе свят Отец и по природе — Святой Дух, так же свят по природе и Дух истины. Потому и удостоился Он исключительного и особого наименования “Святой”. Если природой ему освящение, как и Отцу с Сыном, то как же он может быть третьей и иной природы? Потому-то одновременно и у Исайи написано, что серафимы трижды восклицают “свят”, что в трех ипостасях усматривается (θεωρεῖται) освящение по природе» (Adversus Eunomium 3.3 // PG. 29. Col. 661).

А иже во святых Иоанн, епископ Константинопольский, толкуя пророчество Исайи,