Книга 1. «Мы наш, мы новый мир построим…», 1917–1938 - Андрей Константинович Сорокин

5 ноября 1925

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 17. Л. 35]

Еще одним источником пополнения казны стала разработка месторождений золота. Государственными органами Якутии будут созданы золотопромышленные тресты «Якутзолото» и «Алданзолото». В 1925 г. будет признано их союзное значение, в связи с этим ЦК примет предложение ВСНХ об организации союзного треста[916].

Возможности привлечения иностранного капитала для Советского правительства были чрезвычайно малы по понятным причинам. Советский Союз и страны Запада по разные стороны баррикад поставили отказ большевистского Совнаркома от долгов царского и Временного правительств, национализация имущества иностранных компаний и подданных, военная интервенция со стороны стран Антанты и Четверного союза в годы Гражданской войны, провозглашенный большевиками курс на мировую революцию и многое другое. Все усилия советской стороны в поисках инвестиций в конечном итоге завершились практически ничем, несмотря на промежуточный локальный успех, выразившийся в подписании в августе 1924 г. двух советско-британских соглашений, которые так и не были ратифицированы британской стороной. Относительно урегулированы были отношения с Германией, которая не могла стать источником масштабных капиталовложений в советскую экономику, поскольку по итогам Первой мировой войны в качестве проигравшей стороны была вынуждена выплачивать репарации. В переговорах с Германией обсуждался вопрос о взаимном предоставлении статуса «наиболее благоприятствуемой нации»[917].

У части советского руководства росло убеждение, что проблемы развития страны придется решать собственными силами. Отсюда и родилась концепция или, точнее, политическая установка Сталина на «строительство социализма в отдельно взятой стране». Именно такое решение представлялось Сталину возможным в 1924–1925 гг., поскольку восстановление народного хозяйства в период нэпа шло вполне успешно. Настолько, что он, видимо, испытывая определенную эйфорию, сказал в апреле 1925 г. на XIV конференции РКП(б): «Соки хозяйственной жизни нашей страны прут вверх с неудержимой силой, опрокидывая все и всякие научные планы наших финансовых специалистов»[918]. Тогда же он сформулировал задачу, стремление реализовать которую вынудит его принять курс на форсированную индустриализацию в конце 1920-х гг.: «Нам нужно миллионов 15–20 индустриальных пролетариев, электрификация основных районов нашей страны, кооперированное сельское хозяйство и высоко развитая металлическая промышленность… и тогда мы победим в международном масштабе»[919]. Вероятно, в тот момент Сталин уже предполагал, что для достижения этих целей ему предстоит изменить проводимую с его участием нэп. Однако масштабы предстоявших изменений были неизвестны, а экономическим мерам Сталин пока отдавал предпочтение перед мерами административными: «Необходимо, чтобы коммунисты в деревне отказались от уродливых форм администрирования. Нельзя выезжать на одних лишь распоряжениях в отношении к крестьянству»[920]. Мы увидим, как довольно скоро возобладают прямо противоположные — «нажимные» — методы решения проблем экономического развития.

Внутренние накопления были практически полностью уничтожены в ходе Гражданской войны, а его источников явно не хватало для осуществления сколько-нибудь серьезных инвестиционных проектов в сфере промышленного строительства. Вариант выхода из ситуации подсказал Е.А. Преображенский, опубликовавший осенью 1924 г. в журнале «Вестник коммунистической академии» статью «Основной закон социалистического накопления». В ней он пришел к выводу, что в Советском Союзе существует только одна возможность осуществить «первоначальное накопление капитала» — за счет неэквивалентного обмена между городом и деревней продукцией их производства. Идеи Преображенского будут развиты в работе одного из экономистов Госплана Г.А. Фельдмана, опубликованной в 1928 г. в журнале «Плановое хозяйство». Модель Фельдмана доказывала возможность вместе с развитием производства инвестиционных товаров достичь и повышения уровня инвестирования и потребления. Она реализовывала двухсекторную модель экономики — производство средств производства и производство потребительских благ. По мнению Фельдмана, накопление капитала могло полностью происходить за счет внутренних источников[921]. Именно эти идеи лягут в основу индустриальной революции Сталина, при том, что в первой половине 1920-х гг. он поддерживал Бухарина, который критиковал концепцию Преображенского. Квинтэссенцией позиции Бухарина, настаивавшего на возможности развития индустрии на «быстро растущем сельском хозяйстве», стал его знаменитый лозунг 1925 г., обращенный к крестьянству: «Обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое хозяйство».

Принципы нэп, в основе которых лежали понятия прибыли, доходности, рентабельности, если не отвергались, то, пусть и постепенно, отодвигались как не слишком существенные. «На рентабельность, — скажет много позднее Сталин на одном из заседаний Политбюро, анализируя опыт индустриализации, — нельзя смотреть торгашески, с точки зрения данной минуты. Рентабельность надо брать с точки зрения общенародного хозяйства в разрезе нескольких лет». Если «по-торгашески» смотреть на вопросы рентабельности, то следовало бы «развивать лишь некоторые отрасли промышленности, дающие наибольшую ренту, например, кондитерскую промышленность, мукомольную промышленность, трикотажную и т. д.». А всю остальную промышленность «не закрыть ли ее к черту?» Задав этот риторический вопрос, не требовавший ответа, Сталин, тем не менее, не откажет понятию «рентабельность» в праве на существование. «Они станут рентабельными», — выразит он уверенность в отношении перспектив развития и промышленных предприятий, и колхозов[922].

Между тем деградация аграрного сектора в результате Гражданской войны и общий невысокий уровень агрокультуры привели к регулярным голодовкам на территории СССР и необходимости оказания помощи из центра. Так, в марте 1925 г. Сталин направил секретарю ЦК КП(б) Украины Э.И. Квирингу постановление ЦК о выделении дополнительных ассигнований для оказания помощи «недородным районам УССР» [923].

В октябре 1925 г. на заседании Политбюро Сталин признался: «Мы вынуждены были ввиду недорода ввозить много хлеба…»[924]

Реализация нэп сопровождалась постоянным преодолением возникавших трудностей, связанных с невозможностью удовлетворить возраставший спрос со стороны крестьянства на продукцию промышленности. Крестьянство периодически придерживало продажи хлеба, что провоцировало советское руководство на расширение мер административного воздействия. Один из таких хлебозаготовительных кризисов случился в 1925 г. Сталин направил ряд шифротелеграмм на места об усилении хлебных заготовок. Секретарю Сибирского крайкома С.В. Косиору он также направил такую телеграмму, при этом посчитал возможным повышение в Сибири закупочных цен и указал на необходимость выполнения плана завоза промышленных товаров в Сибирь[925]. Эта шифротелеграмма отразит «пронэповскую» позицию Сталина середины 1920-х гг. На заседании Политбюро 25 октября 1925 г. он, например, критиковал «недочеты наших органов», к которым отнес в первую очередь «вздутый план» хлебозаготовок, и призвал к составлению реальных планов. Пожалел он и мужика, который «совершенно ошалел, когда на него начали наседать с требованием непомерно большого количества хлеба». Критике подвергся «Внешторг, который старался вывозить вовсю, не считаясь с последствиями на внутреннем рынке». Сталин предложил чисто экономические средства, которые «должны заставить мужика выбросить хлеб на рынок»[926].

Шифротелеграмма И.В. Сталина Э.И. Квирингу с сообщением постановления Политбюро ЦК РКП(б) о дополнительных ассигнованиях на оказание помощи недородным районам Украинской ССР

19 марта 1925

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167.