«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

6 ч. 30 мин. Я уже собирался спуститься, как госпиталь «Кострома» сообщил, что видит неприятельский крейсер слева. Расстояние между нами равнялось приблизительно 70 кб. Справившись с записной книжкой, где у меня были нанесены все силуэты японских кораблей, без труда признал крейсерок «Идзуми». Со мною согласились и остальные.

С подъемом флага и стеньговых переодели команду во все чистое, белые рубашки и черные брюки. Я надел китель. Погода теплая. По-прежнему мгла заволакивает горизонт. Море слегка волнуется. «Алмаз» покачивает из стороны в сторону.

Пробили боевую тревогу, но стрелять не стали. В 9 ч. с мостика, слева от нас, усмотрели трубы двух неприятельских крейсеров. Они шли некоторое время параллельно нам, а затем скрылись. «Идзуми» продолжает от поры до времени показываться. Одноцветный, выкрашенный в светло-серую краску, совершенно почти под цвет воды, трудно рассмотреть его на горизонте, а в особенности туманном.

9 ч. 10 мин. Зашел в каюту внести в дневник все только что сказанное. Покуда пишу эти строки, «Идзуми» продолжает держаться у нас на траверзе. Пойду, посмотрю, нет ли чего новенького (последующее написано уже во Владивостоке).

В 10 ч. 45 мин. команде дали обедать (на 15 мин. ранее обычного); группы матросов расположились на верхней палубе. Дымящиеся баки со щами стояли на разостланных перед ними брезентах. Проходя мимо, я видел веселые лица. Матросы разговаривали – шутили. По-видимому, настроение у них превосходное. Все знают, что сегодня же, быть может, через полчаса, когда войдем в Цусимский пролив, грянет бой, тем не менее, никто не боится. Да не только матросы, но и наши офицеры один веселее другого. Нет серьезных и сосредоточенных лиц. Это действует благотворно и на мое настроение, которое заметно приподнимается. Однако пора и нам позавтракать. Офицеры собрались в адмиральском помещении и принялись сначала за закуску.

На горизонте слева появилось четыре японских крейсера. С вахты прислали сообщить об этом, когда мы и без того заметили их через широкие окна нашей столовой. Они у нас на траверзе, прямо перед глазами. Я сидел против окна и мог все время наблюдать за ними. Заметное волнение охватило нас. Я чувствовал себя как на экзамене перед вызовом. Приходило и на мысль, что стоит одному снаряду попасть в нашу деревянную рубку, как не только от нас, здесь сидящих, но и от самого «Алмаза» ничего не останется, он сгорит как щепка. Едва ли сумеют затушить эту кучу горючего материала.

Подали шоколад (на сладкое); я уже не мог к нему прикоснуться, настолько велико было мое волнение; аппетит совершенно пропал. Не успел вестовой обнести всех, как звуки горна и барабана заставили нас сорваться с мест. По палубе забегали…

Отряд Небогатова[249], идущий в левой колонне, ближе к неприятелю, открыл огонь. Грохнуло несколько выстрелов с крейсеров. Японцы сейчас же повернули и, пустив несколько ответных снарядов, скрылись за горизонтом.

Пробили отбой. Волнение наше улеглось. Большая часть кают-компании вернулась допивать оставленный шоколад. Некоторые же нашли возможным использовать время отдыха и разошлись по каютам. Я не думал об отдыхе, а, гуляя по коридорам, поглядывал на туманный горизонт.

Мимо «Алмаза» проплыли какие-то обломки, за ними другие… и еще. Я начал вглядываться. Плыли трапы, комингсы, щиты и тому подобное. Тут вспомнил я слова офицеров с «Авроры» и «Нахимова»: «Адмирал не позволяет освободиться от лишнего дерева, находя это преждевременным, ну, да там будет видно, после первых же выстрелов выбросим за борт все лишнее».

В 13 ч. 45 мин. послышалась тревога. Неприятеля не было видно, однако какое-то внутреннее чувство подсказывало мне, что на сей раз дело не шуточное. Вмиг очутились мы у своих пушек. Никого на горизонте. Взбежал на полубак, оттуда виднее. Обе колонны броненосцев начали строиться в кильватер. Крейсера отделились от них и вместе с транспортами склоняются вправо.

С напряженным вниманием смотрю в ту сторону, где, по моим соображениям, находится наша эскадра. Орудия гремят. Желтые змейки прорезают туманный покров – стреляют концевые. Огонь более отдаленных судов напоминает зарницы.

Слева показалось четыре крейсера. Дым из их труб стелется параллельно палубе. Перед каждым белеет бурун. Полным ходом приближаются они к нам. Спускаюсь к своим орудиям. Комендоры стоят молча, не спуская глаз с неприятеля.

Японцы собираются отрезать транспорты от броненосцев.

«Ну, что же Энквист[250], – думаю я, – неужели он позволит обстреливать свои слабые концевые корабли и не бросится навстречу?»

Загрохотали орудия. У одного из японцев блеснул огонек, за ним другой… Что-то со свистом пронеслось в воздухе… Снаряды заплескали в воде. Высокие фонтаны, выше наших мачт, стали подниматься то справа, то слева.

«Олег» повернул к японцам. Наконец-то сообразил Энквист, что его задача охранять транспорты. За «Олегом» последовали «Аврора», «Донской», «Мономах» и весь наш отряд.

Японцы уклонились, перенесли часть своего огня на крейсеры, однако, и нас не оставляли без внимания. Наши 47-мм пушки сыплют недолетами. Палуба у нас усиленно поливается во избежание пожара. Вода переливается из стороны в сторону. На крене доходит мне до щиколоток. Сапоги промокли, но не до этого.

«Урал» бросился под защиту «Алмаза». Трус! Японцы воспользовались замешательством и сосредоточили огонь по кораблям, представляющим столь выгодную мишень. Около «Урала» всплеснуло несколько раз. Корабль начал оседать носом. На мачте появился сигнал о бедствии.

«Светлана» подошла к нему и приказала передать команду на «Корею». Одну за другой спустили все шлюпки. Битком набитые, зацепляя одним веслом за другое, покинули они свой корабль. На палубе никого не осталось.

Но вот и «Светлана» клюнула носом. Отделившись от «Урала», вступила в свое место и, несмотря на пробоину, продолжала держаться в строю. С боку висел у нее на одних талях паровой катер. Передние перебило и он, свесившись кормой, почти касался воды.

Японские крейсеры, опасаясь двойного огня, оставили нас в покое. В тумане обрисовались японские броненосцы. Между нами заходили концевые корабли 2-го броненосного отряда.

Позади, отставая от всех, «Ушаков», далее тянутся остальные адмиралы[251]. У «Сисоя» сильно горит между труб. «Осляби» в колонне не видно. Несмолкаемый гул, огненные змейки и фонтаны свидетельствуют о том, что бой в самом разгаре.

Кругом плавают обломки. «Свирь» спасает людей. «Смотри, как японца-то разделали», – обратился один матрос к другому. Я посмотрел по указываемому направлению и признал «Суворова». Броненосец весь в дыму, без мачт, с одной передней трубой… но вот и ее сбили. Черная масса кажется без движений. Я не стал разуверять матроса.

Подошел Г<ригорьев>