Опыты для будущего: дневниковые записи, статьи, письма и воспоминания - Александр Михайлович Родченко

Что же осталось? Был же я счастлив? Нет…

Славу я презирал.

Любовь… ограничил.

Жизнь – не ценил.

Фантазию одну не ограничивал. И делал то… Что нравится. Вот и всё…

А потом, так же будет шуметь город в окно и тем же нудным голосом будет читать диктор по радио, свистеть стрижи над крышами…

И сумерки будут сгущаться к ночи…

Я думаю о тебе, Муля!

Будешь ли ты счастлива в жизни… и думаю, что тоже нет.

Во всём и всех сомневаешься. Ко всему относишься подозрительно. У всех видишь недостатки, мещанство, трусость, ограниченность, жадность, эгоизм, пошлость, самоуверенность и хамство.

Хорошо ли это? Или очень плохо?

Я не жалею себя, я хотел этого.

А ты? Может быть нет…

И вот, в далекой своей старости ты в сумерках скажешь это и себе и мне. Я услышу…[255]

12 августа 1943 г.

Плохо на картоне писать, а нет маленьких подрамников. Придется на картон приклеивать холст.

Очень уж жидко получается на картоне, нужен грубый холст. Прямо бы мешок нужно. Буду богатым, куплю мешки.

17 августа 1943 г.

Вот месяц прошел, как Муля уехала, сегодня пришло письмо грустное и печальное. Она думает, что ей еще быть там 2 месяца…

Пишу, как зверь, а настроение мрачное. Зачем? Для чего?

Пишу, радость только от работы, а когда пишу, всегда думаю, а зачем?

Неужели придет день, когда можно будет выставиться?

А может быть и никогда…

19 августа 1943 г.

Муля там чем-то болела, если ее перевели на легкую работу. А эта сволочь уничтожала ее письма в Лесохозяйстве…

Боже, спаси нас от всего этого!

Мы уже ни во что не верим…

Мы хотим свободы и покоя.

Она приедет в сентябре.

Война всё идет… Что будет после нее… Ничего…

Зачем я это пишу? В такое время… Я полусумасшедший. Кто будет читать это?

21 августа 1943 г.

Получили массу писем от Мули. Она на легкой работе, ввиду болезни гланд. Но с питанием плохо, нет денег и 6 августа получила хлеб еще за июль месяц. Пишет, что отпустят 15 сентября, приедет на последнем пароходе.

С литером пока не известно. Писателям почти всем дают, даже Кручёныху.

Я пишу, сегодня закончил две хороших, еще одну среднюю и одну плохую. Чувствую себя неважно…

Кроме живописи ничего нет интересного. Устаю и засыпаю… Ложусь с мыслями о вещах, просыпаюсь и иду писать. Вечером смотрю сделанное и думаю… Вот и проходит весь день.

Кажется, будут зимой топить.

Сумерки старости. Дожить до конца.

Музей Маяковского отдает все взятые книги и фото обратно.

22 августа 1943 г.

Сняли с постов Литвинова (из Америки) и Майского (Англия). Видимо мы не можем договориться с ними ни о помощи будущей, ни о втором фронте…

Конец демократии.

Значит, конец моей левой живописи. Значит, опять реализм, копирование.

Все как один и один за всех.

Опять печаль о войне и безденежье…

24 августа 1943 г.

Вчера взяли Харьков. Был салют.

Послали Муле телеграмму и 300 р. денег, теперь ей хватит.

А у нас осталось 200 р., но мы обойдемся как-нибудь…

Варва звонила в МОСХ на счет пайка. Сказали, что всё в Госпромторге. Ах, как бы хорошо получить в этом месяце, это будет подарок Муле.

Я пишу и не собираюсь бросать. Будь что будет…

28 августа 1943 г.

Пишу, написал 15 вещей, 9 хороших, 5 средних и одну плохую[256].

Завтра Варва идет хлопотать о Муле, чтоб ее вызвать на экзамены.

Получили 2 литра керосина для коптилок на зиму. Дрова не везут. Сахар так и не дали.

Я стал плохо видеть…

Варва пошла получать овощи. Ходила целый месяц и не могла получить…

Варва была в библиотеке на Чистых Прудах; оказалось, что можно выбирать книги для чтения из… шести книг. Это в Москве, в госбиблиотеке.

30 августа 1943 г.

Ура! День радостный!

Во-первых, взят Таганрог, и сегодня был салют в 7 ч. вечера.

Во-вторых, получили карточки, мне вдруг выдали литер Б и абонемент.

Это такой расчет:

Кроме того:

Сухих фруктов – 500 гр.

Печенья – 1000 гр.

Яиц – 10 шт.

Табак – 300 гр.

Мыло – 2 куска

Муле будет еда вдоволь. Мне даже не верится.

Бухгалтерия желудка.

Был Леон Леткар, смотрел мои вещи, одобрил то, что я пишу, то, что люблю во весь голос.

Очень нравятся и вещи Мули.

Наконец, мы будем сыты и война идет успешно.

Значит можно работать.

Варва ходила и узнала, что профессорский паек получают в другом месте, на Дмитровке.

2 сентября 1943 г.

Уже холодно, + 15°.

Привезли дров месяца на два, не больше, а их 8 или 6…

Начали починку валенок. Нужно шить ватники. Денег нет совсем.

Паек теперь хороший, а покупать не на что.

Дали Муле бумажку из Полиграфинститута, что она обязана явиться для экзаменов с 10 по 20 сентября.

Эту справку Варва отправила Муле, и если ее отпустят, то, может быть, дадут билет, и она уедет.

Завтра дадут талон в другой магазин по моему пайку.

Сегодня в 8 ч. салют. Взяли Сумы!

Числа 7-го Муля выедет и к 15 будет в Москве.

5 сентября 1943 г.

Варва всем не довольна, всё оспаривает, всё спорим и ругаемся.

Я живу теперь только ожиданием Мули. Она оказалась ближе всех и родней.

10 сентября 1943 г.

Ничего нового. Муля всё не едет. Наши всё наступают. Взяли Донбасс и Конотоп…

Италия капитулировала.

13 сентября 1943 г.

Пришла телеграмма от Мули, выезжает 11-го, пароход будет 14-го в 3 часа ночи. Значит, Варва в 5 утра поедет встречать.

Получали по литеру Б еду, это совсем другое дело.

Очень рад, что скоро увижу Мулю.

Война идет на полный ход: ось «Берлин – Рим» только треснула.

17 сентября 1943 г.

Муля приехала утром 14 из Рязанской обл. с лесозаготовок.

У нее экзамен 22 сентября по рисунку – в Полигр. институте.

Я болею. У меня ангина, уже неделю, кашляю и дохну. Головные боли.

Работы никакой, живем на продажу книг.

Скучно от болезни и оттого, что не пишу.

22 сентября 1943 г.

Я болен, ангина, кашель и болит голова… Глаза плохо видят.

Я терплю бедствие, боль головы и сердца.

Я терплю и даже внешне весел, насколько это возможно.

Умереть не страшно, только скучно, как и жить.

Вася Катанян[257] просит сделать обложку «Маяковский.