«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

Драться буду здорово. Злоба у меня накопилась безысходная. Нужно разрядить нервную систему. Есть тут у меня приятель – подполковник Дранов. Отважный воин. Он, как и я, потерял на войне брата. Мы договорились с ним: в этих боях каждый из нас должен уничтожить по 60 фрицев. Буду вести счет и сообщать тебе, а ты подводи итог.

Хочу, чтобы ты поняла мое душевное состояние. Вот слова, которые многое тебе скажут:

Только на фронте проверишь

Лучшие чувства свои,

Только на фронте измеришь

Силу и крепость любви…

И еще:

Кто сказал, что загрубели

На войне сердца?

Только здесь хранить умеют

Дружбу до конца…

Вот и все! Если поняла меня, а мне кажется, поняла, то мне больше ничего не нужно…

15.07.1944 г. …Ты спрашиваешь, где я? …Я иду вперед, на Запад, от 5 до 15 км в день. Идем с боями, ожесточение которых то нарастает, то затухает…

О наших делах в сводках вы пока не слышите, но пройдет 2–3 дня и вся страна улыбнется нам. Сколько сейчас времени – не знаю. Первые лучи солнца едва золотят горизонт, но вот в эту минуту «Катюша» уже запела свою песню. Как грозна эта песня! У меня еще несколько минут и вперед.

Юленька, ты не беспокойся за меня. Несмотря ни на что – верь, что буду жив и здоров. Таких солдат как я, убить немцы уже не могут. Жить, жить для того, чтобы выполнить свою миссию. Бой разгорается, дописать не успею.

12.00. Маленькая передышка. Фрица выбили из очередного укрепления. Подтягиваемся для общего преследования. Дела идут хорошо…

Интересный какой контраст. Я пишу письмо, а над моей головой беспрерывно свистят снаряды. Идет артдуэль…

20.07.1944 г. …Видит бог, что все эти дни помнил о недописанном письме. Но… дела таковы, что нет свободной минуты. Не вылезаю из боев. Фриц драпает и, драпая, строит разные каверзы. Вот и сейчас двигались и напоролись на засаду, организовали сражение. Минут через 20 идем дальше. А я набегался сегодня, решил использовать эту «передышку», чтобы написать. Сижу в хате. В стену щелкают разрывные пули. Бухает артиллерия, все дрожит. Почитай приказ т. Сталина за 18 число и найди фамилию Глухова. Это мы…

21.07.1944 г. Здравствуй мой родной женок!

Пишу тебе с исторического места, с нашей советской границы. Сегодня в 4.00 мы выбросили противника с нашей священной земли и вогнали глубоко на территорию Польши. И я сегодня уже ходил по чужой земле. Можешь себе представить нашу радость и гордость… Эх! Если бы ты могла себе представить те бои, которые сейчас идут. Они то ожесточенные и напряженные до предела, порой льются ручьи крови и вверх летят обрывки человеческих тел, то превращаются в триумфальное шествие за отступающим врагом. Ты знаешь, женок, я опять стал забывать, что такое сон. Пользуюсь больше возможностью подремать одним глазом, но тем не менее, бодр и силен, как никогда. Так действует успех боя. За последние дни вот уже три раза ходил в атаку. Вчера послал тебе письмо, еще будучи в 11 км от границы, а за вечер и ночь, с боями вышли сюда. Успел сегодня выкупаться в пограничной реке Буг, сейчас пообедал и лежу в саду неизвестного хозяина под красной от плодов вишней и пишу. Кругом бухает наша артиллерия. Ранее слышны разрывы вражеских мин и снарядов и в 1,5 км слышны трели пулеметов. У меня сегодня с полдня отдых. Мой «Батя», что справа от меня на фото, отругал меня сегодня за то, что которые сутки не вылезал из боевых порядков и в наказание отправил на полдня в наш обоз.

Вот поэтому я здесь нахожусь. Дела, как видишь идут не плохо.

Сейчас в перспективе небольшая драка в Польше, порой может дней на 10 отдых и с новыми силами к границам «Deutschland», если конечно фрицы до этого времени не капитулируют. Откровенно, говоря, я был бы больше доволен, если бы они капитулировали Черт с ней, с дорогой славой, в конце концов. Уж больно она кровопролитна. Сколько я потерял прекрасных боевых друзей, сколько раз сам считал последние минуты. Но моя звезда не меркнет. И я верю в нее. Как критически не были положения, однако все же выходим невредимым, отделываясь испугом и головной болью. Пару раз кубарем катился от взрывной волны, чувствовал ее жар, но тоже оставался цел.

Юленок, пиши мне сейчас почаще. Именно в эти дни, важно больше общаться с с тобой. Это придает силы. Но кроме того, письмо, хоть не надолго будет отвлекать меня от этой обстановки. Да, могу тебе сообщить, что вчера был представлен вновь к награде. Как вернулся из драки, так замполит и объявил: «Вы представлены к правительственной награде». Я не спросил к какой, так как не до того было. Но факт. Когда получу – сообщу. Тогда будешь считать это факт совершившимся. А пока важно одно, что боевой труд ценят…

Ну, моя любимая – пока всего-всего хорошего. Следующие письма будешь получать уже с чужой земли. Это последнее – написанное на нашей советской земле…

Пишу на трофейной бумаге и трофейный конверт.

В.

27.07.1944 г. …Пишу тебе из глубины Польши. Километров 120 мы прошли с боями ее территории. Фриц удирает – едва ноги уносит. На пути бросает машины, технику и даже ворованных кур и гусей битых. Мы тоже не имеем ни отдыху, ни срока. Едва догоняем. Догнав, бьем. Пока одних бьем, другие удирают. А дорога пыльная, жара стоит. Дорожка – будь-будь. Вчера в бою, едва уцелел. Спасли часы и перочинный нож. Они лежали в правом грудном кармане гимнастерки. Фриц бросался солидными снарядами. А снаряды, правда, далеко не все сохранили способность рваться, так вот (нрзб.) от снаряда и стукнул меня по карману. Часы – вдрызг, нож сломало и погнуло, карман вырвало, кой-какие бумажонки лежали в кармане по ветру пустило. Ну и конечный результат. Синяк на груди в блюдце величиной и ни одной царапины. Но главное – гимнастерку безнадежно испортил. Сегодня менять придется. Да, еще один зуб у расчески выломался. Часы и нож, я и подбирать не стал. Так искорежил эти вещи мерзавец. Ну, а в остальном… все хорошо – все хорошо! Сейчас, как только допишу письмо, так в путь. Теперь уже – своих догонять буду. Ушли вперед.

Население Польши встречает нас исключительно. Выйдут к дороге «пани и паненки» с хлебом, яйцами, молоком, ягодами, холодной водой и прочей снедью.