«Любимые, ждите! Я вернусь…». Фронтовые письма 1941–1945 гг. - Нина Константиновна Петрова

помаленьку воюем. Позавчера двух пленных зацарапали. Говорят, что забыли и думать о победах. Думают только о том, как бы шкуру спасти. А про условия в тылу, говорят «живут в землянках – квартир нет, кушать нечего, не моются по неделям». Вот характеристика германского тыла, по характеристике самих фрицев.

Ну, женок – кончу. Пиши мне почаще. Получила ли ты мои письма с сводкой и газетой? Поняла ли, что я хотел сказать? Расшифровала ли ты мой ребус? Крепко, крепко обнимаю и целую мою любимую женку.

Витюша.

18.05.1944 г. …Юлечка, я очень рад за тебя, что ты весело провела майские дни. Значит за себя и за меня. Спасибо, что в угаре веселья не забывала меня и выпила стопочку другую за мою жизнишку. Она, пожалуй, этого стоит. За нее только заклада давать нельзя. Проиграть можно. Но если она, к моему вящему удовольствию – сохранится, то котироваться будет довольно высоко. В этом я уверен. Ты пишешь, что много бы дала, чтобы на миг увидеть меня. Могу тебя уверить, что мое желание еще больше. Не раз я бывал в положениях, когда за мгновение проносится в голове вся жизнь и создается мысленный бросок вперед. В такие минуты думаешь: «как жаль, ведь так мало прожито». Эти мгновения проходят, но след остается. Причем главное в том, что такие моменты вносят сумбур в представление о времени. И получается так, что хоть я не видал тебя 5 месяцев, тем не менее, они кажутся долгими годами и такая порой тоска наплывает, так мучительно хочется обнять тебя крепко, крепко, прижать к себе, что… а да что об этом писать… только травить себя!

Ты спрашиваешь: «Когда будет то время, что ты будешь в какой-то компании не одна, а с мужем». Отвечаю! После войны! Я на фронте и честно выполняю свой долг перед тобой и Родиной.

В работе я потоплю тоску, как топил до сих пор и, конечно, не буду обращаться к кому бы то ни было с просьбой отпусков. Не то теперь время. И кто воюет, знает, что такое бой и его роль в бою, тот это понимает. Не завидуй другим, родная.

Ты пишешь о званиях. Не в них дело. Хотя и они, конечно, имеют значение, но все же дело в работе. О званиях. Со дня на день ожидается приказ о присвоении мне «капитана». Думаю, что недолго буду ждать и «майора», но не больше.

И я с гордостью буду носить на погоне большую звезду, так же как ношу сейчас малые. Эта звезда выйдет из дыма сражений, будет пронесена по извилистым фронтовым дорогам, забрызгана кровью врага. Это будет звезда!!!

Она быть может будет выглядеть не так эффектно: тусклая, закопченная, на мятом полевом погоне. Но она будет заслужена. Прочувствуй это и еще говорю – не завидуй.

Так-то вот, мой любимый женок. Постарайся меня понять и вместе со мной наберись терпения и мужества, для того, чтобы все пережить, все пройти, до выезда на чистый и широкий путь, обновленной счастливой жизни.

Это будет самое лучшее, что мы можем сделать. Ты пишешь, что мое письмо, придало тебе устойчивость и уверенность. Я безумно рад этому. Рад тому, что до тебя дошел голос моего сердца, что ты не восприняла это как фразу. Рад, что ты умеешь, читая письмо, говорить со мной. Я боялся, что мертвая бумага, не сможет передать тебе моей тоски и боли, что ты поверхностно воспримешь все и со страхом ждал твоего письма. Что в нем будет?! Сарказм недоумения или вера и любовь?! Теперь легко на душе. Ты поняла мою тоску и поняла правильно. Как говорится – теперь и умирать не страшно. Не бойся, не бойся! Я не собираюсь умирать.

На зло тем, кто мне враг и желает зла, буду жить и со всей энергией и страстностью на которую я способен буду строить ту жизнь, о которой мы с тобой оба мечтаем. И построю, Юленочка! Верь в это! Веришь? Да? Вот и хорошо!

Юленок. Ты пишешь, что Торуська оберегает память обо мне и ревнует тебя ко всем. Поцелуй ее крепко, крепко. Маленькая у ней душонка еще, а хорошая. Пусть будет так. Получил я их мордашки и долго, долго вглядывался в лица. Память воспроизводила объемность и они стали перед мной как живые.

Чернила плывут. Буду писать карандашом. От Лели получил записочку. Ворчит немного на меня за старое молчание, тебя – за терпение.

Матка жалуется на Шуру. Характерами не сходятся. Батька в Сталинграде, наводит там справки о Татке. Дело в том, что три человека, бывшие вместе с ним в списке погибших, нашлись. Это вселяет надежду и на его обнаружение. Вот и все, что есть. Как я живу? Все так же. Слушаю концерты фрицевских гранат иногда трижды проклятое завывание стервятников и трели пулеметов. Любуюсь природой Западной Украины. Сады цветут. Буквально белые. Жителей здесь нет, так что мы полновластные хозяева этих картин. Но главное – работаю. Работаю – по-прежнему много и успешно. Со мной не прекращают разговоров на тему о будущем, Я дипломатично выкручиваюсь. Так что дело пока тянется. Особого в жизни нет ничего. Затишье обеспечивает почти полное отсутствие острых моментов. Так что пока спокойно. Что будет дальше – увидим. Продолжаем жить надеждой на скорый конец всех этих препятствий…

27.06.1944 г. …Сейчас передали сводку. Я подчеркиваю, что за день наши заняли 1480 населенных пунктов. Это небывалая цифра. Вся гигантская, но стройная машина приходит в движение. Скоро и я – маленький винтик – приму на себя положенную нагрузку в этом гигантском сооружении. Удары по врагу начались поистине зубодробительные…

Любимая моя. Крепись и жди. Уже недолго ждать этой счастливой минуты. А как она будет прекрасна!!! Ты представляешь??? Будем ждать и бороться за ее приближение изо всех сил…

07.07.1944 г. …Когда ты получишь это письмо, написанное в полумирной обстановке, я буду отсюда далеко. С первым салютом за славные дела 1‑го Украинского фронта подумай о том, что какая-то доля ратного труда в этом и последующих салютах будет и моя. Следи за газетами, ты увидишь, какой громадный будет прыжок [13 июля войска 1‑го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза И.С. Конева развернули Львовско-Сандомирскую наступательную операцию с задачей разгромить главные силы группы армий врага «Северная Украина» и, развивая успех, стремительным движением выйти к рекам Висла, Сан и в предгорья Карпат. Операция успешно завершена 30.08. – Н.П.].

Только, бутуз, ты за меня не волнуйся.