Диалог с Богом. История противостояния и взаимодействия человечества с Творцом - Джордан Питерсон

становления. Во-вторых, те, кто борется с Богом – по крайней мере они – в глубине души желают свободы и прекращения тирании. И в-третьих (и это легче всего упустить из виду), такая свобода даруется даже не в силу ее добродетельности, а для того, чтобы освобожденные люди могли «совершить праздник» Богу «в пустыне».

Альтернативные версии звучат так: «Отпусти народ Мой, чтобы он мог устроить праздник в Мою честь в пустыне» (New Living Translation); «Отпусти народ Мой, чтобы он мог устроить торжество в Мою честь в пустыне» (New American Standard Bible); «Отпусти народ Мой в пустыню, чтобы он мог почтить Меня празднеством» (Contemporary English Version); «Отпусти народ Мой, чтобы он мог устроить пир Мне в пустыне» (Douay-Rheims Bible); «Отпусти народ Мой, чтобы он мог совершить паломничество для Меня в пустыне» (International Standard Version). Стоит обратить внимание на сходства и различия в толкованиях, чтобы прояснить историю, а она такова: Бог устами Моисея призывает фараона освободить израильтян, а израильтян – заявить о праве и ответственности за свою свободу, однако не для того, чтобы они могли обрести ее в каком-то абсолютном смысле, а для того, чтобы они могли уйти от тирании в пустыню и устроить там праздничное паломничество, посвященное Ему.

Это свобода, вписанная в рамки наивысшего возможного блага, – непрерывного паломничества к наивысшей вершине. Это торжественное прославление жертвы, истины, приключения, мудрой осторожности, мужества: всех добродетелей, которые уже считались характерными для самого Бога и требовались от его истинных последователей. Заповедь повторяется в тексте не менее семи раз: видимо, повтор призван гарантировать, что суть не будет упущена (Исх 5:1; 7:16; 8:1; 8:20; 9:1; 9:13; 10:3). Это ничем не отличается от жертвы Авраама, принесенной высшему на пути приключений, – или жертвы, которая требуется от Иакова, ставшего Израилем, когда он поднимается по лестнице к божественному. В самом широком смысле – это взросление, которое превращает всех тех, кто в противном случае остался бы Питером Пэном или стал бы еще хуже, в истинных людей Божьих.

Всегда соблазнительно предположить, что за падением произвольной тирании тут же установится рай неограниченной свободы. И очень удобно закрыть глаза на требование Бога: пребывание в свободе должно быть прославлением того, что по праву возведено на вершину. Но тем не менее это повеление звучит – и Моисей, снова и снова встречаясь со все более несговорчивым царем Египта, повторяет его еще не раз, во избежание недопониманий. Громкий призыв Моисея к свободе – вечному удалению от тирании и рабства – это не призыв к анархии или гедонизму, а приглашение к добровольному дисциплинированному стремлению вверх. Именно ему вторили авторы Декларации независимости США, настаивая на том, что суверенные личности, составляющие свободное государство, имеют право достигать счастья. Для зрелых и организованных людей это не призыв ублажать себя, послав к черту и будущее, и все остальное. Именно желание достичь высшей гармонии наравне с другими в настоящем и будущем – вот чем вдохновлено правильное торжество в том месте, которое в противном случае было бы пустошью. То, что Моисей так вдохновенно повторяет эти слова, указывает на сложность урока и на глубину инфантильного желания получить ложную свободу, при которой нет никаких сдерживающих препятствий, или устроить анархию, цель которой состоит в немедленном удовлетворении столь же сиюминутных желаний.

Призыв к народу Израиля проявить зрелость в подобающем торжестве – это еще один ранний намек на идею субсидиарности, которая допускает упорядоченную свободу, при которой личность и общество организованы в гармоничной иерархии (где все на своих местах и выстроены ранги). Это, во-первых, иерархия ответственности, причем принятой добровольно, а во-вторых, структура с объединяющей вершиной, без которой нет гармонии. Эта вершина, по определению – дух Божий. Само имя Яхве происходит от описания принципа бытия, hayah; в его основе – та же амбивалентность или всеохватность, что и описание, которое возникает из среды неопалимой купины: я есть то, что я есть, или я буду тем, чем я буду. Субсидиарность работает, когда каждый человек, супружеская пара, семья, местное сообщество, государство и нация несут обязанности – или переживают приключение, исполненное смысла, – в соответствии с их положением.

Если эта ответственность правильно распределена и если люди принимают ее на самом деле и по собственной воле, то они освобождаются от оков своих рабских привычек и сохраняют за собой власть и свободу выбора, которые в противном случае присвоит себе тиран. Тем, кто способен к самоуправлению, не нужен царь. Можно сказать иначе: всю ответственность, от которой отрекутся люди, возьмут на себя одержимые властью, – и используют ее против рабов, готовых отвергнуть свое призвание и совесть. Можно также сказать о предельном и невыразимом, неразрывно связанным с божественной вершиной: так же, как облачный и огненный столпы – ориентиры странствующих израильтян – идут перед станом, когда избранный народ движется вперед, так вершина, к которой движутся те, кто стремится к Богу, отдаляется по мере приближения к ней. В частности, это означает, что благость Божья неисчерпаема и что новые перспективы обещаний и совершенства по-прежнему манят, даже когда приближается обетованная земля, – даже после того, как она будет сотворена в мире, по крайней мере, насколько это возможно.

Фараон отвергает мольбу Моисея. Он не верит в Господа; он видит, что его подданные зависят от труда евреев; и в довершение всего (просто потому, что обладает властью) он налагает на израильтян еще более непосильное бремя:

И в тот же день фараон дал повеление приставникам над народом и надзирателям, говоря:

не давайте впредь народу соломы для делания кирпича, как вчера и третьего дня, пусть они сами ходят и собирают себе солому,

а кирпичей наложите на них то же урочное число, какое они делали вчера и третьего дня, и не убавляйте; они праздны, потому и кричат: пойдем, принесем жертву Богу нашему;

дать им больше работы, чтоб они работали и не занимались пустыми речами.

Исх 5:6–9

Этот ответ становится для Моисея жестоким ударом. Он с недоумением взывает к Богу – как же так вышло, что его призыв к свободе, продиктованный свыше, лишь утяжелил бремя его собратьев-израильтян? Это намек на цену правды. Люди лгут, чтобы не терять комфорта, каким бы ложным он ни был, или чтобы гарантированно получить что-то незаслуженное, – и провозглашение истины часто ухудшает положение, пусть и временно, поскольку осознается то неправильное, что прежде ускользало от внимания, и поскольку определенные силы, психологические или социальные, отказываются сдвинуться с места, наказывают посланника и удваивают ставки. Бог успокаивает своего