Легенды, истории, притчи о мастерах боевых искусств - Автор Неизвестен

ЯПОНЕЦ И ПЬЯНЫЕ МАТРОСЫ

Темной, грязной портовой улицей шел маленький японец. Он старался держаться как можно ближе к стенам домов и с готовностью уступал дорогу пьяным, здоровенным матросам. Однако, несмотря на его старания, один из матросов, проходя с друзьями, толкнул его. Японец ударился о стену дома. Быстрым движением он почистил рукав и кинулся вдогонку за обидчиком. «Извините, сэр, — вежливо обратился маленький японец к матросу, — вы зацепили меня и чуть не сбили с ног». «Ну так что же ты хочешь?» — спросил здоровила, не останавливаясь. «Я хочу, чтобы вы извинились». Но матрос рассмеялся и пошел дальше. Японец снова догнал его, и тут матрос не выдержал. Он замахнулся и… пролетев несколько метров, упал на мостовую. Его товарищи в первое мгновение остолбенели, но потом кинулись на японца. Некоторое время слышались глухие удары, выкрики, и вот на мостовой осталось несколько неподвижных тел, а японец, поправивший галстук, пошел дальше.

БУДДА И ОБЕЗУМЕВШИЙ СЛОН

Однажды злокозненный Девадатта, желая погубить Будду, выпустил на него обезумевшего слона. Когда слон был совсем рядом, Будда поднял правую руку, обратив ее ладонью к нападающему животному. Из его пальцев изошло пять разноцветных лучей — и слон моментально успокоился, покорно последовав за укротителем.

ПРИСТЫЖЕННЫЙ СУЭКИ

Суэки, изучавший каратэ школы Серей, жил в сельской местности неподалеку от города Ёсю. Однажды в их деревню забрел странствующий мастер школы Сёрин и в поединке легко одолел Суэки. Тот, как было принято в таких случаях, пал в ноги мастеру и попросился к нему в ученики. Мастер согласился остаться в доме Суэки и занимался с ним каждый день в течение нескольких месяцев. Изрядно поднаторев в КАТА Сёринрю, Суэки решил, что достиг искомого уровня компетентности и предложил мастеру поединок, но снова позорно проиграл. Пристыженный, он простился с мастером, который вновь отправился путешествовать, а сам с удвоенной энергией продолжал тренироваться. Когда на деревню напала шайка разбойников, Суэки обратил их в бегство, убив несколько человек голыми руками. Слухи о его подвиге разнеслись по округе, и немало желающих испытать свою силу явилось к дому Суэки, ко ни один не ушел победителем.

Спустя некоторое время Суэки, уверовав в свои возможности, захотел во что бы то ни стало найти своего учителя и снова сразиться с ним. Как то раз, попав в ёсю, он увидел толпу на площади. Оказалось, что там неизвестная юная монахиня демонстрирует КАТА КАРАТЭ. Зеваки, узнав мастера Суэки, стали предлагать ему сразиться с девушкой, но тот колебался, раздумывая, стоит ли унижать себя схваткой с существом слабого пола. Кончилось тем, что девушка сама предложила ему поединок и за несколько минут довела до полного изнеможения своими стремительными, хлесткими ударами, неожиданными нырками, упругими блоками. «Сдаюсь!» — вымолвил Суэки, едва держась на ногах. «У кого ты учился?» — спросила девушка. «Сначала у наставников стиля Сёрей, а затем у Миура, мастера Сёрин-рю», честно признался Суэки. «Так знай же, что Миура мой старший брат, — сказала монахиня. — Я увидела в твоих движениях что-то знакомое и только потому не стала тебя добивать. Как видно, ты недолго занимался у моего брата».

Пристыженный Суэки вернулся в родную деревню. С тех пор он всю жизнь посвятил КАРАТЭ и добился великих успехов, но никогда больше не искал встреч с другими мастерами, осознав, что горизонты каратэ безграничны и всегда на сильного найдется сильнейший. Смысл истинного каратэ открылся для него в непрестанном самосовершенствовании.

«БЕСТОЛКОВЫЙ» УЧЕНИК

У Мацумура было множество учеников и среди них один на редкость бестолковый. Как ни старались учитель и старшие товарищи объяснить ему комбинации приемов, способы маневрирования, нападения и защиты, — все было напрасно. Дурачок только и знал, что колотил с утра до вечера по соломенной макиваре, а больше ничего и слушать не хотел. После смерти Мацумура лучшие его ученики разъехались кто куда и открыли свои школы. Всего несколько человек осталось в Сюри. И вот однажды князь Симадзу пригласил их в замок и объявил, что желает посмотреть поединок представителя славной школы Мацумура со знаменитым каратистом Осима Хитоси, до той поры не знавшим поражений. Ученики Мацумура пригорюнились и стали чесать в затылках. Им было хорошо известно, что по правилам поединков ничто не гарантировало побежденному жизни, а тем более — безопасности. И тут вперед выступил всеми давно забытый бестолковый любитель макивары. Ему разрешили встретиться с Осима. Все ожидали легкого блиц-крига и подтрунивали над незадачливым увальнем. Действительно схватка закончилась, едва успев начаться. Когда жестоко избитого чемпиона подняли с пола, он бормотал себе под нос: «Ну что тут будешь делать! Двинешь его кулаком, он будто обрубает руку, пнешь его ногой — он будто обламывает ногу!..» А бестолковый ученик Мацумура разъяснил озадаченным судьям: «Я из наставлений Учителя хорошо усвоил только одно: бьют тебя рукой — перебей эту руку. Бьют тебя ногой — перебей эту ногу. Вот я и бил, как по макиваре…»

Жена Мацумура по имени Енаминэ Тиру также происходила из семейства мастеров Тэ. Однажды вечером на пустынной дороге к ней пристали трое подвыпивших бродяг. После недолгой схватки Тиру связала потерявших сознание ловеласов своим длинным кушаком и спокойно отправилась домой. К ночи вернулся Мацумура.

— Кажется, ты забыла на дороге пояс? — сказал он.

— Да, милый, спасибо, что принес, — отвечала Тиру.

ПРОСВЕТЛЕНИЕ УЧИТЕЛЯ

«Однажды, прогуливаясь во дворе, я вдруг испытал странное ощущение, словно подо мной задрожала земля. Какой-то золотистый туман начал подниматься от земли, обволакивая меня. В ту же секунду я разумом и телом ощутил свет, и мне показалось, что я понимаю язык щебечущих вокруг птиц. Внезапно я ощутил близ себя присутствие великого Творца в духовном обличье. Мысль озарила меня: «Основой всех воинских искусств должна быть любовь ко всему сущему на земле». С того мгновения и на всю жизнь я понял, что весь мир отныне — мой дом, что мне принадлежит Солнце и звезды. Высокое положение в обществе, слава, почести, богатство — все это навсегда утратило для меня значение.

Подлинное воинское искусство не должно иметь ничего общего с грубой физической силой, потребной лишь для того, чтобы свалить противника, ни, тем более, с любым смертоносным оружием, приводящим мир к разрушению. Подлинное воинское искусство призвано, избегая жестокой борьбы, регулировать всеобщее КИ, сохраняя мир, позволяя