Педагогика творческой личности - Константин Николаевич Вентцель

подобной связи с миром и человечеством, надо, чтобы самая мысль и идея этой связи пустили глубокие корни в нашем мышлении, надо так приучить работать нашу мысль, чтобы, думая о частном, индивидуальном и особенном, она прежде всего старалась бы понять то место, которое данный индивидуальный факт занимает в общем строе мировой жизни. В нас, напротив того, преобладает другая черта: задумываясь над известными частными явлениями, мы рассматриваем их обыкновенно изолированно и редко стараемся понять их место в общем потоке явлений и оценить их значение в эволюции мировой жизни. Пока не изменятся привычки нашего мышления в этом отношении, трудно рассчитывать на то, чтобы изменились существенно и способы нашей практической деятельности. Теоретический способ отношения к миру и жизни, проявляется ли он в методическом и научном или в наивном обыденном мышлении, играет большое значение в отношении человеческого поведения. Высказывая эту мысль, я подразумеваю не тот факт, что известное миросозерцание имеет определенное влияние на наши поступки, а тот, что еще большее влияние имеют самые приемы мысли, и если вы хотите достигнуть действительно глубоких переворотов в области человеческого поведения, то направьте свои удары не на то или другое миросозерцание, а на те или другие приемы и способы мышления. Если человек научится всегда, когда бы ему ни приходилось применять свою мысль, становиться на точку зрения всего мира как целого, то поверьте, что и практически, в своей деятельности, в своем поведении, он перестанет себя разделять от человечества и мира и будет действовать так, как если бы он составлял с человечеством и миром одно неразрывное целое. Но чтобы изменить способы и приемы мышления — в этом отношении еще очень много придется сделать. Миросозерцания легче меняются, чем приемы мышления, но оттого менее значительно и их влияние на поведение человека. Привить людям те или другие идеи гораздо легче, чем воспитать в них правильный способ теоретического отношения к явлениям жизни.

При воспитании в ребенке привычки и способности становиться на точку зрения более или менее широкого целого, часть которого он составляет в данную минуту, надо следовать следующему правилу. Понятие о том целом, на точку зрения которого ребенок становится, должно быть расширяемо только постепенно в связи с ростом умственных способностей ребенка. С развитием этих способностей ребенок делается в состоянии становиться на точку зрения все более и более широкого целого, но каждый раз надо заботиться о том, чтобы он становился на точку зрения того целого, о котором он имеет ясное представление и которое имеет для него то или другое конкретное реальное значение. Иначе понятие о целом, часть которого он составляет, сведется для него на звук пустой и не будет иметь никакого благотворного воспитательного влияния. Например, в первое время ему может быть ясно и понятно только, что он составляет одно целое со своею матерью, потом он научится включать сюда отца, братьев, сестер и т. д. Только уже в самом зрелом возрасте на известной высоте научного и философского развития, вооруженный богатым запасом знаний о природе и историческом развитии человечества, человек научается становиться на точку зрения всего мира и всего человечества. Но это — вершина, подниматься до которой приходится через множество промежуточных ступеней. Главный вопрос в том и заключается, чтобы определить эти последовательные ступени так, как они намечаются соответственно с естественным развитием умственных способностей ребенка.

Для того чтобы еще более ярко оттенить, чем тот способ мышления, о котором мы выше говорили и который составляет необходимый фундамент для развития в нас нравственной любви, разнится от обычного обыденного, возьмем конкретный пример. Представьте себе, что перед вами находится какое-нибудь другое живое существо, например человек, и что вы думаете о нем. Каким образом может направиться при этом ваша мысль? Вы можете обратить внимание на его наружность, нос, глаза, очертание лица, походку, на его костюм, способ разговора и т. д. и, составив таким образом себе понятие о нем как определенном индивидууме, этим ограничиться. Но можно пойти и дальше, можно не ограничиться мыслью о данном человеке как индивидуально-изолированном факте, но спросить себя, какое значение этот человек имеет для остального мира людей и не могла ли бы жизнь его быть более плодотворна в этом отношении. В первом случае мысль о другом человеке не вызовет с вашей стороны никакого практического действия, во втором случае она повлечет за собою целый ряд действий, направленных к тому, чтобы сделать жизнь этого другого человека более плодотворной для человечества, чтобы сделать жизнь его более богатой, ценной и содержательной. Конечно, перед вами проходят ежедневно тысячи людей и нет возможности таким образом задуматься о каждом, но с некоторыми из этих людей вы встречаетесь более часто и вступаете в более близкие отношения и, вот, думая об этих-то людях, ваша мысль должна работать в указанном направлении.

Одним словом, думая об известном человеке, каком бы то ни было, надо, насколько это допускают наши сведения о нем, стараться понять его значение в жизни всего человечества, надо рассматривать его не как изолированного индивидуума, а как члена общества, как часть большого целого, называемого человечеством. Если бы мы были искренними, — то должны были бы откровенно сознаться, что очень редко и очень мало думаем об общечеловеческой ценности каждой человеческой жизни и о тех средствах, какими эту ценность можно было бы возвысить. Вся беда в том, что люди нас или вовсе не интересуют, или интересуют исключительно только взятые в своей индивидуальной оболочке. О людях же как возможных плодотворных работниках на пользу человечества мы редко когда думаем. Но если вы хотите воспитать в себе не безразличное отношение к людям и если вы хотите, чтобы ваше чувство к некоторым членам человечества не носило исключительно только чисто личного и субъективного характера и не имело бы вид лишь пристрастия, старайтесь о каждом человеке вообще, а о близких и дорогих вам в особенности думать, как о возможных служителях добра и правды, как о свободных деятелях на поприще увеличения среди человечества солидарности и свободы. Если вы научитесь подобным образом смотреть на каждого человека, то вы тогда действительно воспитаете в себе способность любить человека тою высшею нравственною любовью, выше которой ничего быть не может; вы научитесь любить его ради него самого и ради человечества. В каждом отдельном человеке вы будете любить все человечество и от этого ваша любовь к данному лицу приобретет более светлый, широкий и благородный характер.

Да не подумают, что мы хотели бы уничтожить личные чувства и