Русский дневник. 1927–1928 - Альфред Барр

революционную пьесу, которая показалась нам довольно оппозиционной: история семьи белогвардейцев на Украине в бурные дни Врангеля [122] и Петлюры, превосходно сыгранная в чисто реалистической манере.

В музей Остроухова, чтобы позаимствовать книгу Муратова «Les icons russe» [123]. Мы повстречали там самого Остроухова, больного человека приблизительно шестидесяти лет, который тем не менее очень заинтересовался нашим томом Кондакова [124], который мы принесли в залог. Он обещал написать нам рекомендательное письмо к своему другу из Новгорода. Мы раздумываем, не следует ли нам также посетить Владимир.

Спешим назад, чтобы вместе с Даной и Диего отправиться в школу к Штеренбергу. А из школы – на обед с «профессором» Уикстидом, который преподает английский во Втором (?) советском университете.

Вечером Пётр и Джери отправились в кино. Я просмотрел Муратова и нашел иллюстрации просто замечательными. Текст кажется несколько поверхностным, но проясняет многое в Кондакове.

22

За завтраком мой взгляд упал на рекламу «Потёмкина» среди кинообъявлений в «Правде». Дана и я поспешили на двенадцатичасовой специальный показ (сегодня годовщина революции 1905 года). Джери видел фильм в Нью-Йорке и не пошел. «Потёмкин» оправдал все наши ожидания. Непрерывное напряжение, волнующие кадры, эпизоды поставлены великолепно, а монтаж в полной мере демонстрирует эйзенштейновское мастерство. Проявился только один недостаток – нехватка сюжетной композиции, которая, как кажется, была принесена в жертву тому акценту, который делается на великолепные эпизоды: тухлое мясо, восстание, спящие матросы, качающиеся в гамаках, мертвый матрос на берегу, казаки, неумолимо марширующие вниз по ступеням, «Потёмкин» готовится к бою; но сцены на борту и великолепная сцена на ступенях не были драматически связаны. Тем не менее это потрясающее достижение.

Несколько часов спустя мы посмотрели равно великолепный, но не столь эпохальный фильм киностудии «Межрабпом-Русь», Пудовкин regissuer, «Мать» Горького. Здесь отдельные эпизоды в гораздо большей степени были подчинены общей композиции. Сущностная незначительность большинства американских фильмов, их вульгарность и тривиальность чувства на фоне «Матери» становятся очевидными. По крайней мере в кино революция породила великое искусство, пусть даже более или менее зараженное пропагандой. Вот наконец популярное искусство: возникает вопрос – зачем Советам возиться с живописцами? Кино в России куда значительнее, как художественно, так и политически, чем станковая картина.

Вечером (насыщенный день) в Камерный, смотреть «Антигону» [125]. Отличные кубистические декорации, неплохие костюмы, превосходное обращение со светом, но великая тема пьесы Софокла перекроена под революционные нужды. Антигона превратилась в вождя пролетариата, погибнув во имя него. Креонт сделался аристократическим тираном.

Читал Муратова с утра и вечером. В Наркомпрос с Даной, чтобы встретиться с Луначарским, но тот перенес встречу на среду, очень по-русски. Интересно, застанем ли мы его на третий раз. Кремлевские стены оказались более неприступными, чем мы ожидали. После тщетного путешествия в Наркомпрос вернулись в Школу искусств и ремесел.

Вторник, 24 января

Дочитал Муратова и горю желанием смотреть и обсуждать иконы; открывается огромное новое поле, если бы только тут был доступен материал (книги и фотографии). Провел весь день в бесплодной охоте за книгами. Нашел несколько книг Грабаря [126], но иллюстрации были плохие.

Вечером – на образовательный фильм об устройстве мозг а [127]. Эксперименты Павлова над собаками и обезьянами, дети, идиоты и лягушки показаны великолепно. Там были замечательные кадры играющих детей, лицо женщины в родах, а также пытающаяся есть апельсин обезьяна, у которой была удалена часть мозга, отвечающая за зрительное восприятие; но материалистическая философия, основанная на условных рефлексах, кажется ограниченной до абсурда. Так называемые высшие способности человека не могут быть даже сфотографированы и еще в меньшей степени могут быть объяснены.

Каково же в таком случае правильное марксистское отношение к Богу, или, если очеловечить этот вопрос, к св. Фоме, – и каково правильное томистское отношение [128] к св. Марксу?

Не следует ли пролить свет также на спор св. Маркса и Энгельса и св. Марка и Ангелов?

И раз Леонардо объяснил когда-то условный рефлекс, следует ли нам заключить, что условный рефлекс объясняет Леонардо?

Среда, 25 января

Отнесли книжку Муратова обратно Остроухову. Он показал нам прекрасную подшивку журнала «Русская икона» [129], который Джери заказал в «Книге» на Кузнецком.

Затем в Наркомпрос, третья попытка увидеть Луначарского, на этот раз успешная. Он уделил нам ¾ часа, приятная беседа, дружеские советы, но мало новой информации. Что самое важное, он написал для нас письмо в Наркоминдел по поводу нашего пропуска в Кремль. Цель начинает выглядеть достижимой, хотя последние политические пертурбации [130] делают ее очень непростой.

Вечером с Петром на приятный средненький фильм, «Станционный смотритель» («Межрабпом-Русь»), – история по Пушкину [131]. Очень красивая Вера Малиновская в главной роли – она также играла в «Человеке из ресторана» [132].

Начинаем с Даной поиск книг по русскому искусству в библиотеке. Провал. Остались только Ленинская библиотека и Государственный институт по изучению изобразительных искусств (Луначарский). Идем в Музей изобразительного искусства, чтобы досмотреть живопись. Несколько великолепных Маньяско, любопытное полотно в стиле Грюневальда (мне показалось ближе к Бальдунгу), очень похожий на Андре Лота Кейп и выдающийся Франческо Морандини (поздний XVI век), который показался близким к Фюсли.

Затем во второй раз к Щукину. Гогены и Сезанны, безусловно, уступают морозовским, но полдюжины Руссо это компенсируют. Сделали список фотографий. После чересчур жирного обеда вместе с Третьяковой идем к блестящему молодому архитектору Моисею Гинзбургу. Он написал интересную книгу о теории архитектуры (с хорошими иллюстрациями). Он, возможно, самый ⟨нрзб.⟩ из русских архитекторов; хотя его работе недостает смелости Лисицкого и Татлина, он, безусловно, больше озабочен реальными проблемами. Он строил тот дом, в котором живут Третьяковы. Дал нам снимки своих работ, а также последние номера «Советской архитектуры», журнала, который издают «левые» архитекторы [133]. В его комнате стоял замечательный макет рабочего жилого дома и клуба. Он объяснил нам, почему некоторые из новых зданий так плохи – или, по крайней мере, неудачны – «Известия», Телеграф и так далее. Они делались архитекторами старшего поколения, которые хотя и подтягиваются, но имеют лишь поверхностное представление о проблемах современного проектирования, отсюда смехотворные пароходные трубы на «Известиях» и инертная масса Института Ленина [134].

Мы дали Гинзбургу адреса Питера Смита и Рассела Хичкока [135]. Он хочет заполучить статьи по американской архитектуре, и ему понравились фотографии Джери. Жена Гинзбурга, которая подавала нам чай, заметила, что русским архитекторам следует объединиться с американскими инженерами, после того как я рассказал, как реакционны наши архитекторы.

Вечером меня одновременно знобило и тошнило – несварение.

Пятница, 27

Провел день в постели.

Джери ходил с Даной выяснять про Кремль в Наркоминдел, захватив с собой письмо Луначарского. Это будет непросто. Почти не пускают иностранцев.

Суббота, 28

Вчера