По звёздам Пса - Питер Хеллер

Рыбка в бочке. Такая вот неуклюжая метафора для неуклюжих скоро-станут-мертвецами.

Я убиваю оленей. У меня нет проблем с убийством оленей. Снять шкуру, разделать, съесть.

Сердце стучит будто слепец остукивает ребра в поисках выхода. Я нащупал свой ремень и нажал на боковую часть переговорного устройства, три раза большим пальцем включая микрофон. Еще три раза еще три раза. Затем начал считать. Прежде чем я дойду в счете до двухсот Бангли появляется позади меня с двумя винтовками: М4 и снайперская AR-10.308 калибра. Считал про себя и поднял ружье и положил его на один из мешков с песком и прижал приклад к правому плечу и вздохнул. Девяносто футов. Мы вымеряли все там до дюймов.

Стотридцатьодин стотридцатьдва

Они крались на полусогнутых и переговаривались между собой, шептали, я не мог их расслышать. Легкий прохладный ветер дул мне позади в шею, с запада от меня к ним. Унося звуки. Очень медленно я снял предохранитель, раздался щелчок, поморщился, показался громким, перевел рычажок на стрельбу очередями.

Стосемьдесятдевять стовосемьдесят

Они были совсем нетренированными. Они крались вместе как одна большая цель с такого расстояния один человек заполнял весь прицел, даже больше того. Они были фермерами продавцами страховок механиками. Скорее всего. Неуклюжая кучка. Да только. Когда я отдалил прицел, слегка пошевелил плечом, и вновь окинул их взглядом и у них было оружие, у каждого. Когда я рассматривал их, изображение прыгало от стучащего сердца. Сейчас они были убийцами. Я говорю о нашем сейчас в нашем нынешнем месте ***** материи истории. Кто станет спорить скольких и с какой жестокостью. Сейчас они были собраны в форму заряженного оружия. На того кто точно знал какие остатки семьи смогли выжить в том доме с лампочкой. И.

Жестокость происходящего неприятно удивила меня: они каким-то образом были связаны с этим домом, с той семьей, я и они, что любой из нас мог бы оказаться в такой ситуации. Не думай ни *****, Хиг. Из-за тебя мы погибнем так рычал на меня Бангли.

Дванольпять дванольшесть. Бангли нет. Какого *****. Не было такого никогда чтобы он не появился до двухсот, обычно раньше.

Я приподнял очки и повернул голову налево. Нет тени. Нет фигуры, Бангли не приближается. *****. Глаз опять на прицел. Кисть к спусковому крючку дрожит. Начала дрожать.

Они переговаривались между собой. Я снял рычаг удерживающий прицел дрожащей левой ладонью и высвободил прицел с рельсов. Отодвинул в сторону с линии мушки. Моим глазам открылся вид на все поле целиком.

Еще будучи подростком, убивать было моим самым нелюбимым занятием. Мне нравилось ходить на охоту с Дядей Питом. Он был человеком писем и поступков в духе Эрнеста Хемингуэя и Джэка Лондона, за исключением одного он преподавал бальные танцы. На судоходных круизах. Он и Тетя Луиса занимались этим около двадцати лет и потом она умерла, и мой обычно жизнерадостный и разговорчивый дядя стал молчаливым, более серъезным. Хотя все еще подвижным. Он не был примером ни в поступках ни в письмах, но я боготворил его долгое время, дольше чем было нужно и пошел с ним на первую оленью охоту когда мне было двенадцать лет.

У меня получалось. В смысле я быстро понял местность и среду обитания словно был рожден в племени Оленьих Людей, и я был тихим и осторожным с направлением ветра и с ветками скользящими по моему рюкзаку, и когда шел по воде, и я был мастером выслеживания и добрым помощником на стоянках и вылетал из спального мешка в утренний пятичасовой мороз гор середины ноября. Мне все это очень нравилось, и казалось у меня не будет никаких проблем с тем чтобы уложить олениху с первого взгляда, но когда она застыла у каменного оползня когда я выстрелил, упала вперед и кувыркнулась вокруг шеи, и ее глаза высветились на меня и она засучила своими бесполезными копытами боком по камням и потом я вновь выстрелил ей в голову от паники, и жизнь покинула ее глаза и ее ноги, и затем от того как я снял с нее шкуру кровь пролилась на замерзшую землю и смешалась в розовый цвет с теплым молоком из ее кормящих сосков...

Не понравилось. Делал это каждый год много лет и нравилось все остальное особенно оленятина в морозильнике, но только не само убийство. Даже насекомого.

Двадвадцатьтри двадвадцатьчетыре

Бангли нет. Один раз я попробовал затеять переговоры. Тогда я был ближе всего к смерти.

Старые законы не работают Хиг. Ушли с дятлами. Ушли с ледниками и с правительством. Сейчас новый мир. Новый мир новые законы. Никогда не вступай в переговоры.

Ему нравилось так говорить прежде чем он собирался кого-нибудь грохнуть.

Пятеро это уже было много, больше чем было у нас за несколько лет. Они крались, у самого большого рядом с мусорным контейнером была винтовка с оптическим прицелом, он оборачивался и говорил с другими, указывал правой кистью, приставляя ладонь крышкой ко лбу, у стоящего за ним был автомат похожий на АК, трое других: два помповых ружья и карабин все на виду в девяносто футах очков ночного видения. На третьем слева с помповым ружьем была надета ковбойская шляпа коротышка в большой шляпе. Они сбились в кучку и кивали головами, они собирались двинуться дальше. Потряс кисть. Лучшего момента для прицеливания не будет.

Я запланировал пройтись справа налево. Очередью. Установить мушку на последнего и скосить их посередине роста.

Передвинул правый указательный палец на холодный спусковой крючок, глубоко вздохнул, глубокий вздох живого чтобы медленно выдохнуть как меня научили и

Разорвалась. Ночь. Не мной. Вспыхнули импульсы огня с периферии далеко справа, от громоздких останков грузовика, непрерывный всплеск быстрых выстрелов, группа передо мной разбегается в стороны, красная точка летает над ними как смертельный жук подбрасывая их тени вверх, чтобы потом они упали, проглоченные зеленой землей.

Не мной.