История борьбы Московского государства с Польско-Литовским. 1462–1508 - Геннадий Федорович Карпов

Во время мира и перемирья все посольства Литовцев, в которых они излагали пограничные обиды, полны жалобами, что князья нападают на Литовские земли, жгут, грабят, режут, людей в плен ведут и волости заседают на свое имя, а людей приводят к крестному целованию. Князья были недовольны, что между Москвой и Литвой существует мир, или перемирье, и готовы были разорвать их. Они постоянно следили за тем, что делается в Литве; так в 1503 году было заключено перемирие между Иваном III и Александром, и Московские послы отправились в Литву, для снятия присяги с Александра на договоре: там они были задержаны; первый, давший о том весть в Москву, был князь Семен Бельский. В 1504 году Александровы послы в Москве говорили о князьях следующее: «Наши изменники, которые к тебе отъехали с отчинами, не перестают зацепки чинить: грозят нашим людям и отповедные листы к ним посылают; по этим листам, которые мы к тебе прислали, ты можешь уразуметь, что эти изменники, которые никогда не бывали верны своим государям, хотят этими зацепками перемирье взрушить до урочных лет». На эти слова был дан ответ: «Мы те листы слушали, ино которые зацепки чинят теми листами наши слуги?» К сожалению, эти отповедные листы не дошли до нас. Литовские государи, раз не умевшие удержать князей в своем подданстве, вследствие того, что оставляли их на произвол судьбы, готовы были принять их обратно к себе, не обращая внимания на то, что сами их называли образцовыми изменниками. К этим князьям подсылались литовские агенты, на них действовали и посредством крымского хана, прося его передать, например, Шемячичу, что если он перейдет в Литовскую службу, то король ему даст еще более того, чем он теперь владеет, особенно когда будет завоевана Москва. Но московские государи знали хорошо польские интриги и удерживали князей различными средствами. Так как князья были более способны к измене во время мира, когда у них не было занятий, то из Москвы старались возбуждать в князьях патриотизм, потом привязывали их к себе посредством родственных связей. Так, Василий Иванович выдал за Можайского свою свояченицу Сабурову. Более верным средством сдерживать князей были московские войска, которые не выходили из Северы, под видом охранения страны от литовцев и набегов крымцев. Наконец, князей постоянно окружали московские шпионы; но самыми лучшими шпионами у князей были сами же князья. Мы видели, что взаимные ссоры князей повели к тому, что они отъехали туда, где им давали возможность безнаказанно мстить своим врагам, но и эти враги в заключение тоже переехали в Москву. Московское правительство не давало князьям воевать между собой: тогда они начали постоянно слать в Москву друг на друга доносы, обвиняя врагов в измене и ссылках с королем. Так, например, кроме Воротынских, одновременно отъехавшие в Московскую службу Шемячич и Можайский были в постоянной ссоре, и вот история вражды. Князь Семен Иванович Можайский несколько раз присылал к Ивану Васильевичу доносы, что Василий Иванович Шемячич хочет изменить. После смерти Семена Ивановича сын его, Василий Семенович, точно так же доносил на Шемячича. Шемячич просил великого князя, Василия Ивановича, чтобы он дозволил ему приехать в Москву и оправдаться, но ему отвечали, что приезжать не нужно, ради государского и земского дела. В 1510 году Шемячич прислал просьбу в Москву, что дошли до него слухи, что князь Василий Семенович хвалится, что государь, по его обговору, хочет положить опалу на него, Шемячича, поэтому последний просил опять дозволения приехать в Москву и оправдаться, причем так же просил о присылке к нему опасной грамоты, чтобы можно было ехать в Москву без боязни. Опасная грамота была дана, и Василий Иванович при этом объявлял Шемячичу, что как он обоих князей жаловал, так и теперь жалует и нелюбви к ним не держит. Шемячич приехал в Москву, оправдался и снова был отпущен в свои владения. Но Василий Семенович этим не довольствовался и в 1517 году прислал двух своих слуг, из которых один был в Литве в плену и слышал там, что у Альбрехта Немировича, киевского наместника, был гонец от князя Василия Шемячича, который предлагал, что когда помирится король с крымскими царевичами, то Альбрехт шел бы с царевичами под города Шемячича, а он хочет королю служить с городами. Кроме этого доноса явился еще другой из Стародуба: оттуда прислал князь Пронский человека, говорившего то же самое, что и человек Шемячича. Великий князь по этим доносам отправил к Шемячичу своих посланных; они должны были объявить о доносах все и сказать потом: «Тебе хорошо ведомо, что и наперед того к нам на тебя такие безлепичные речи прихаживали, и мы им не верили, а тебя жаловали; таким речам мы и теперь не верим и хотим тебя жаловать. Ты теперь ехал бы к нам, и мы тебя укрепим в том, чтобы тебе быть без мысли в нашем жалованье, и боярам нашим велим тебе так же крепость учинить; а чтобы тебе ехать без всякого опаса, то наши посланные в том тебе правду дадут». Но Шемячич, еще не дождавшись этого посольства, а узнавши, что Василий Семенович послал на него донос, отправил к государю своего человека с следующими словами: «Государь! брат мой, князь Василий Семенович, прислал к тебе, и сам ныне говорит: “Либо я этим своего брата, Василия Ивановича, уморю, или сам от Государя буду под гневом; лучше чему-нибудь одному быть, а не оставаться так”. Государь, бью Тебе челом, позволь мне быть у Тебя и стать очи на очи с теми людьми, которые обо мне говорят, и обыщешь, Государь, в том деле мою вину, то голова моя перед Богом и перед тобой, а не обыщешь, Государь, и ты бы меня оборонил, потому что брат мой, Василий Семенович, стал уж крепко на мой живот наступать. Тебе, Государю, ведомо, сколько раз он меня обговаривал; да также и то знаешь, что какие присылки ко мне не были из Литвы, и я от тебя ни в чем не утаивал; а если и в самом деле кто слышал такую нелепицу про меня в Литве, так, Государь, там вельми ради, чтоб нас, твоих холопей, на Украине не было». Князю Шемячичу было дозволено приехать в Москву, чтобы его укрепить и дело обыскать; но в то же время посланные с этим