Тридевятое. Книга первая - Ирина Кизимова

это только отшутился: «Ты, братец, только про мою суженую и говоришь, небось завидуешь?». Василий побагровел, но Сергей тут же осадил его холодным взглядом, ему не хотелось разнимать этих двоих при честном народе.

Царь тоже порой обеспокоенно поглядывал на младшего сына, перед пиром тот подошёл к нему с повинной: невеста ещё была не готова к празднику и прибудет, как только закончит сборы. Берендей терпеливо ждал, смотря забавные выступления приглашённых скоморохов, которые, впрочем, быстро надоели старику, и не мудрено, сколько уже раз он видел это нелепое действие? Коротая время за перемешиванием еды в тарелке, ибо кусок в горло не лез, да и руки начали трястись — хворь очень невовремя напомнила о себе, сильно раздраконенная внутренним беспокойством. Царь старался унять свои переживания за младшего сына, поскольку с утра ему доложили о том, что невесту Ивана так никто и не видел, хотя избранницы старших царевичей сразу объявились в тереме выразить почтение царю.

Через какое-то время Берендей сжал руку в кулаке, постаравшись унять постоянную дрожь и начал было подниматься с трона, чтобы представить сыновьих невест, поскольку время уже поджимало, и он не мог целую вечность ждать объявится ли невеста младшего сына, однако так и застыл, слушая нарастающий в воздухе перезвон колокольчиков. Зал словно наполнился прекрасной музыкой, от которой все присутствующие застыли в недоумении, прислушиваясь к внезапно появившимся звукам, лишь гадая, что сейчас произойдёт. Некоторые повскакивали с мест, бросившись к распахнутым окнам, дабы своими глазами поглядеть на источник звука.

И только Иван-царевич спокойно поднялся с места, предупреждённый ранее Василисой, он совсем не удивился происходящему, лишь по лицу пробежало выражение заметного облегчения, когда он взглянул на отца:

— Простите за шум да гам, царь-батюшка! Это Василиса моя на пир приехала.

С этими словами он вышел из-за стола и, не дожидаясь позволения отца, выскочил из терема. Он в аккурат успел, чтобы подать руку спускающейся из роскошной повозки, запряжённой тройкой белоснежных скакунов, Василисе. Взглянув на невесту, юноша потерял дар речи от того, насколько та была прекрасна, словно красоту её писало само солнце, а узоры на платье ткали тысячи звёзд на широком небосклоне.

— Надеюсь, я выгляжу достаточно хорошо для встречи с твоим отцом? — улыбнулась девушка, откинув с плеча длинную русую косу.

Иван смог только кивнуть в знак подтверждения, всё ещё не находя слов для приветствия, напрочь ослеплённый её красотой. Он провёл Василису в зал, где любопытные гости уже отложили трапезу, чтобы поприветствовать молодую царевну, а скоморохи поспешно убрались восвояси, дабы не мельтешить перед царскими очами, которые вовсю были заняты разглядыванием вошедшей пары.

— Позволь представить тебе батюшка, невесту мою, Василису Прекрасную!

Молодые отвесили глубокий поклон самодержцу.

— Рад, наконец, узнать тебя, Василиса. — царь с нескрываемым любопытством рассматривал её как и все присутствующие, сомнения, наконец, отпустили отцовское сердце.

— Простите за задержку, царь-батюшка, для меня честь присутствовать на вашем пиру. — ещё раз поклонилась она.

— Ежели теперь все в сборе! — довольно улыбнулся он, и преодолевая сильную тряску, осторожно поднялся с трона. — Просим невестушек представить на суд людской, как хорошо они справились с моим наказом.

Марфа и Ольга встали со своих мест, подойдя к стоящей прямо напротив царского трона Василисе, в руках у них были резные ларцы ручной работы, заботливо поднесённые верными служками. Иван вернулся к братьям, которые остались наблюдать за происходящим со своих мест подле отца, Василий молчал, во все глаза таращась на невесту младшего брата, а Сергея больше беспокоило, что приготовила отцу его будущая супруга.

— Начнём, с тебя, Марфа Николаевна!

Невеста старшего царевича вышла вперед, к ней подбежали служки, взяв ларец из белых ручек, открывая и поддерживая его так, чтобы царь мог видеть находящееся внутри великолепие.

— Здрав будь, царь-батюшка. — Марфа уважительно поклонилась, а затем вынула из открытого ларца сотканный пояс, поднеся его царю. — Это мой дар тебе.

Царь придирчиво рассмотрел пояс и довольно улыбнулся:

— Хорошо ты с заданием справилась! Будет чем ночную рубаху подвязывать!

По залу пробежал весёлый шепоток. Берендей был человеком, который хвалит только за дело, а обычный пояс, второпях сотканный мастером с царского рынка, точно не был её достоин.

Марфа сдержано улыбнулась, поблагодарив за проявленную доброту и отошла к остальным девушкам, и к гадалке ходи, чтобы увидеть то, как девушка была расстроена постигшей её неудачей.

Следом за подругой, удивить требовательного царя попыталась Ольга — дочь главного казначея Всеволода Владимировича, однако тот перстень с самоцветами, что она представила на суд государя, тоже был им забракован. Прошка просто не смог надеть его ни на один царский палец, слишком мало оказалось украшение и подходило лишь на мизинец.

Так что девушке не оставалось ничего иного, как потупить очи рядом с подругой да надеяться, что последняя невеста тоже оплошает.

— Почему же ты пришла с пустыми руками, Василисушка? — спросил её Берендей, ведь в руках у девицы ничего не было. — Али не передал мою просьбу тебе Иван-царевич?

Тот, услышав своё имя, напрягся, с тревогой всматриваясь в лицо суженой.

— Ну, что вы, царь-батюшка. Разве могла я вас не порадовать? — Василиса ласково улыбнулась. — Всю ночь работала, не покладая рук, чтобы представить на ваш суд подарок.

Она взмахнула руками и словно из воздуха, сверкая вышитыми по подолу золотыми жар-птицами, появился невиданной красоты кафтан. Тонкое сукно благородного алого цвета будто мерцало, ловя на себе тепло множества свечей, освещающих залу. Берендей протянул руку, желая скорее коснуться его, проверить каков на ощупь и с удивлением отметил лёгкость и приятную теплоту, струящуюся по ткани.

— Помоги-ка мне, Прошка!

Попросил царь, мигом облачаясь в кафтан, который оказался ему точно впору.

— Удивила ты меня, Василиса Прекрасная. — с удовольствием похвалил царь, проводя дрожащей рукой по затейливой вышивке. — Сколько на свете живу, а такой красоты отродясь не видывал…

Иван-царевич облегчённо выдохнул, всю ночь переживал о том — удастся ли Василисе поразить его отца, ведь времени было немного. И, к его счастью, девушка играючи справилась с задачей.

— Рада угодить вам, царь-батюшка. — она тепло улыбнулась, отходя к остальным невестам, которые были поглощены завистливым созерцанием алого кафтана.

— Выбор сделан. Иван, сын мой, с этого момента жену твою стану дочерью величать. Примите моё отцовское благословение.

До этого молча наблюдающий за разворачивающимся на их глазах действом народ в зале возликовал, красота Василисы, а после и её несомненно достойный