Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Когда я нашел тебя, ты была одна, болтушка. А теперь ты собираешься исчезнуть? Мне не до тебя.

– Я была одна, когда ты нашел меня?

Заметив мое изумление, он снова приподнял брови, но его сильнее лицо омрачилось.

– Ты и дальше будешь повторять за мной как попугай? – Он наклонил голову набок, и я уставилась на черные разводы под его глазами. – Ты тупая?

Его вопрос удивил меня так, словно мне влепили пощечину. Я в недоумении посмотрела на него, пытаясь собраться с мыслями, но мозг, казалось, утратил эту способность. Я ничего не понимала. И была уверена лишь в том, что меня зовут Махинев и еще несколько часов назад я была дома.

Будь передо мной кто-то другой, я бы тут же осадила его – быстро поставила на место и указала, что со мной нельзя так разговаривать. Но я совершенно не знала этого человека. Возможно, он сам привез меня сюда и теперь держит в заложниках. Внезапно я вспомнила телефонный разговор отца, и мне поплохело. Я стала смотреть на незнакомца с еще большим страхом и недоверием. Папа что-то говорил про дикий базилик, который он поставил в моей комнате для защиты от некой опасности. Вероятно, он пытался уберечь меня от кого-то, а теперь этот кто-то стоит прямо передо мной.

– Долго ты будешь пялиться на меня как бестолочь? – Его вопрос вернул меня в реальность, и я тяжело сглотнула.

– Как кто?

– Как тупица, – ответил он, странно поглядывая на меня.

– Ты только оскорблять умеешь? – спросила я, и он нахмурился. – Ладно, неважно. Могу я воспользоваться уборной?

– А потом ты свалишь отсюда? – отозвался он, покачивая головой.

– Я и не хочу здесь оставаться, мне нужно скорее попасть домой, – произнесла я. Мне стоило бы проявить вежливость, но стоящий передо мной парень совершенно не заслуживал этого. У него был крупный нос с небольшой горбинкой, и он сам выглядел жутковато. Но кроме страха, который я испытывала при виде его, он еще и раздражал меня. Как он смел так разговаривать со мной? Да еще таким тоном? «Грубиян», – подумала я про себя. При любой другой ситуации я бы точно врезала ему по лицу, но пока я не знала, какую игру он ведет.

Какое-то время он смотрел на меня как на идиотку, а потом сдержанно указал подбородком на дверь в другом конце коридора. Я же внимательно рассматривала его, желая впитать в себя его величественную красоту, несмотря на то что мне жутко хотелось ему врезать. Когда я наконец развернулась в сторону туалета, то почувствовала его взгляд, копьем вонзившийся мне в спину.

Войдя в уборную, я тут же включила воду и посмотрелась в зеркало. На мне все еще были белый свитер и черные легинсы. Пока я вслушивалась в звук льющейся воды, в моем сознании отчетливо проступила мысль, что меня похитили. Я подставила ладони под холодную струю и несколько раз умылась, потому выключила воду и обтерла насухо лицо и руки бумажными полотенцами, которые лежали рядом с раковиной. Мой разум хоронил последнюю надежду на спасение в бездне, которую сам же и создал. Я выскользнула из уборной и по коридору прошла в комнату, похожую на гостиную. Суровый незнакомец, о котором я совершенно ничего не знала, сидел на кожаном диване, запрокинув голову на спинку. Тусклый свет разливался по его лицу, выделяя адамово яблоко и длинные ресницы, имеющие красивый змеиный изгиб. Будто почувствовав мое появление, он перевел на меня взгляд. Его глаза цвета океанских волн смотрели жестко, пронизывая насквозь. Он и сам напоминал океан, чьи глубины таят смертельную опасность.

– В последний раз спрашиваю: ты меня сюда привел? – нахмурившись, спросила я. – Я бы никогда не пришла по своей воле. Почему я здесь?

Его синие глаза в тусклом свете выделялись еще ярче, но и опасная тьма в их глубине от меня не укрылась.

– У тебя есть мозги, вот и пораскинь ими, – ровным тоном сказал он.

– Это ведь ты относишься ко мне как к безмозглой, – медленно произнесла я.

– Может быть, дело в том, что ты выглядишь безмозглой?

– Сейчас я здесь, – перевела я тему, жестом указав на себя под суровым взглядом незнакомца. – Последнее, что я помню, как стою в своей комнате и смотрю на книгу на моем столе. А теперь я почему-то оказалась здесь и не знаю, кто ты такой. Я просто хочу понять, что происходит.

Он закатил глаза, чья невообразимая синева контрастировала с моим кроваво-красным оттенком.

– Деточка, что с тобой не так? – в нетерпении спросил он, постукивая пальцами по колену и с вызовом глядя мне в глаза. Его взгляд источал яд.

– Я хочу знать, почему здесь оказалась.

– Послушай, – процедил он, и я заметила, как дернулся его подбородок. – Говорю тебе в последний раз, а повторять я не люблю. Очевидно, ты не понимаешь все с первого раза. Я так и не разобрался, глупая ты или просто сумасшедшая, но это неважно. Все, чего я сейчас хочу, – чтобы ты как можно быстрее убралась отсюда, понимаешь? Или мне на пальцах объяснять?

Я снова нахмурилась. Почему он постоянно меня оскорбляет?

– Сумасшедший здесь ты, – выпалила я, и он бросил на меня такой свирепый взгляд, что я сразу осознала свою ошибку. – Хорошо, – прошептала я дрогнувшим голосом, – ухожу.

Он не удостоил меня ответом. Вел себя как типичный злодей из голливудских фильмов. Не сказав больше ни слова, я вышла из гостиной и уставилась на дверь в другом конце коридора. Все это время я чувствовала, как его злобный взгляд буравит мне спину. Что я буду делать в центре Стамбула в одних плюшевых домашних тапочках? Кроме того, я даже не знала, где именно нахожусь.

Как только я распахнула дверь и вышла наружу, лютый холод волком впился мне в ноги, а потом атаковал все тело, едва ли не разрывая на части. Я была напугана и совершенно не представляла, какой сейчас час. Рассвет уже вступил в свои права, окрасив небо в бледно-голубые краски, а значит, стояло ранее утро. На улице было тихо и пустынно, повсюду лежал белый снег, а прямо передо мной расстилался непроглядный, дремучий лес, укрытый снежным одеялом. Чувствуя, что незнакомец по-прежнему прожигает мою спину, я повернулась и взялась за дверную ручку, чтобы захлопнуть ее с внешней стороны. Последнее, что я запомнила, – это его бездонные синие глаза.

Я снова посмотрела на лесной массив. Перила на крыльце были влажными от снега, как и все вокруг. Не сказать, что на улице царила