Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

– Просто поверьте мне, дамы… – Мирач вразвалку прошел по коридору. Бабушка так и не сдвинулась с места, но теперь в ее глазах плескалось кровавое море, которое с трудом сдерживает буйные волны, скрывавшие необъятные глубины.

– Ты видела волков? – спросила она, не поднимая на меня взгляда. Выглядела бабушка в этот момент, надо сказать, неважно. – А тебя они видели?

– Нет! – ответила я и скривилась. – Нет, как я могла видеть волков?

Воспоминания об инциденте на кухне змеей заползли в мое сознание, и я изо всех сил попыталась собраться с мыслями.

– Значит, ты не видела их, а они не видели тебя? – Бабушка внезапно обернулась ко мне. – Что напугало тебя прошлой ночью?

– Просто тень… – Я растерянно посмотрела на нее. – Бабушка, ты меня пугаешь. Ты задаешь такие странные вопросы… говоришь такие странные слова…

– Махи, время идет, – нетерпеливо сказала она, тем самым удивив меня. – Сегодня ночью в три часа не забудь открыть книгу. – Она погладила меня по щеке.

Прежде чем я успела задать вертевшиеся у меня на языке вопросы, бабушка быстро отступила, прикрыв глаза, распахнула дверь и тут же захлопнула ее за собой. Я так и осталась стоять перед закрытой дверью, а у меня в голове царила полная неразбериха.

Я посмотрела на карту Верховной Жрицы, которую по-прежнему сжимала в руках, и поняла, что мысли, оставившие глубокий след между бровями, еще долго не оставят меня в покое. Либо бабушка начала сходить с ума и заразила меня безумием подобно гриппу, либо и правда в мире происходит что-то странное.

Незадолго до наступления ночи, прямо перед вечерним призывом к молитве, домой вернулся отец. Поскольку я весь день слонялась бледная как смерть, а моя голова была перегружена кипящими, как котелок на огне, мыслями, я ничего не успела приготовить, поэтому мы заказали пиццу. Дождавшись заказа, мы, как обычно, обсудили за ужином насущные темы, и все шло своим чередом. А потом раздался настойчивый звонок отцовского мобильного телефона. Он посмотрел на экран, бросил на меня короткий холодный взгляд и тут же вышел из гостиной.

Мирач неотрывно следил за баскетбольным матчем по телевизору, а Миран с кем-то переписывался. Казалось, звонок папиного телефона, напоминающий змеиное шипение, раздражал только меня. Поднявшись с дивана, я будто освободилась от пут ядовитого плюща, обвившегося вокруг моего тела. Стараясь не привлекать внимание братьев, каждый из которых был занят своим делом, я тихо прокралась в коридор и встала у стены, всматриваясь в темноту.

– Нет, – донесся до меня шепот отца. – Я пытался. Сделал все, что от меня требовалось. Все. Я тренировался защищать ее, знал, что однажды этот день настанет, но у меня была надежда, потому что я хорошо подготовился. Я не могу пойти на риск. Понимаешь? Не могу так рисковать.

О чем он говорил? Я чувствовала, что поселившиеся у меня в сознании личинки теперь перебрались на сердце; они раздирали его в клочья и утаскивали кусочки в мысли, пятная кровью и их тоже.

– А теперь надежды не осталось. Я не могу ее потерять. Я не позволю ей ускользнуть сквозь мои пальцы, – прошептал отец и сделал паузу, вслушиваясь, что ему говорит собеседник на другом конце провода. – Круг не работает. Даже наслоения теней не хватило, чтобы спрятать ее.

Наслоения теней?

– Да, я пробовал создавать новый слой теней, но это не сработало. Снежная буря, которая началась той темной ночью, бушует на улицах до сих пор. – Папа глубоко вздохнул, и я почувствовала, как сильно он расстроен. Я скрылась в темноте, с замиранием сердца следя за разговором. – Думаешь, я не пытался использовать черный морозник? Конечно, пытался. Он просто помог ей наладить сон. А теперь и запаха морозника недостаточно, чтобы она уснула. Она шатается по ночам, словно призрак. У окна в ее комнате я поставил дикий базилик для защиты.

Раздался шорох, и я догадалась, что папа провел рукой по волосам.

– Я не знаю, сколько продлится действие дикого базилика. После следующего полнолуния луна начнет убывать, и до этого нужно найти решение. Я не хочу смотреть, как она тает день ото дня. Не могу этого вынести, понимаешь? Я буду защищать ее любой ценой.

Я тяжело сглотнула, и папа резко замолчал.

Когда в коридоре послышались шаги, я шагнула назад и прижалась спиной к холодной стене.

– Кто здесь? – Отец глубоко вздохнул, и я поняла, что он еще не прервал звонок. – Подожди секунду, – прошептал он. – Думаю, кто-то разрушил круг, который я установил в последний раз. Я чувствую его энергию.

Мое сердце билось так же часто и быстро, как вращались мысли в голове. Сначала я разглядела в темноте глаза отца, его лицо, а потом он полностью вышел ко мне. Первое мгновение он выглядел удивленным, как будто не ожидал меня здесь увидеть, а потом стал очень серьезным.

– Махинев, – медленно произнес он, и я услышала, как незнакомый человек на другом конце провода отключился, а затем оператор сообщил, что связь прервалась. От его голоса, казалось, дрогнули даже стены. Мой живот болезненно сжался, и я сглотнула, сильнее вжимаясь в стену. – Как давно ты здесь стоишь?

– Я… – Я не смогла быстро придумать ответ и просто смотрела на папу, ощущая тяжесть на сердце. Его глаза уже не могли скрыть тревогу, нарастающую словно сгущающаяся на небе тьма. – Я просто хотела узнать, кто звонил.

– Друг, – тихо ответил отец.

Конечно, я ни единого слова не поняла из его разговора с другом, но от услышанного мне все равно стало еще тревожнее. Я начинала сходить с ума. Мне не хотелось, чтобы он считал меня сумасшедшей, хотя дома, казалось, все и так уже обезумели.

– Махинев, ты сегодня совсем не спала. Тебе надо отдохнуть.

– Я не хочу спать, – сухо ответила я. Отец видел вопрос в моих глазах, но предпочел оставить его без ответа.

В своих кошмарах я видела лишь темные леса и тихие реки, ощущала чье-то дыхание, снова и снова преследующее меня, чувствовала, как ядовитые змеи обвиваются вокруг моего тела, и слышала воющих на луну волков. Я хотела ему все рассказать, но не находила в себе сил. Во снах я была достаточно сильной, чтобы с ними бороться. По крайней мере, мне так казалось. Из-за постоянного недосыпа мои страх и тревожность только усиливались. Но ни круги под глазами, ни усталость в теле не могли заставить меня лечь в постель.

– Хочешь мне что-то сказать? – спросил