Тропами святого Урала. Часть 2 - Александр Смольников

В 1695 году начался первый Азовский поход. Целью Петра I была турецкая крепость Азов, которую уже некогда занимали донские казаки. В июне 1695 года началась осада крепости. Русские войска осадили Азов с суши, но не могли препятствовать поставке продовольствия в нее с моря. Попытка взорвать стены не увенчалась успехом, два штурма оказались неудачными. Российским войскам удалось всего лишь занять две охранявшие выход в море каланчи. Пётр I понял, что переоценил силы русской армии, и осада была снята. Да и Пётр, двадцатидвухлетний царь участвовал в первом Азовском походе не в качестве командующего, а всего лишь как дипломированный бомбардир.

Ю. А. Кущевский. «Новое в России дело» (Спуск галеры «Принципиум» на воронежской верфи 3 апреля 1696 г.). 2009 год

Пётр I хорошо понимал причины поражения: неподготовленность армии и отсутствие флота. В 1696 году указом царя каждый, кто желал принять участие во втором походе на Азов, должен был явиться в Преображенское. Крестьяне, изъявившие желание участвовать в войне, зачислялись на военную службу, освобождались от крепостной зависимости и становились свободными. Сухопутная армия увеличилась вдвое по сравнению с первым походом.

В феврале под бдительным контролем царя началось строительство кораблей на верфях Воронежа и началось перевооружение армии. В апреле 1696 года начался второй Азовский поход, крепость была осаждена не только с суши, но и с моря. Всего сухопутная армия состояла из семидесяти пяти тысяч человек, включая Преображенский и Семёновский полки, казаков и калмыков с Дона. Для нового похода также был организован Морской полк под руководством Ф. Лефорта. Россия теперь владела двумя тридцатью шестью пушечными кораблями, двадцатью тремя галерами и множеством стругов. После полуторамесячной осады крепость была взята. В ней остался русский гарнизон, а неподалеку началось строительство Таганрога. Россия прочно закрепилась на берегах Азовского моря.

3.7. Пётр I и Пётр Павлович Шафиров

Был вечер. В большой отделанной золотом и шелками по стенам комнате с гобеленами сидел в резном с позолотой кресле, с обивкой под стены, вельможа с лорнеткой в руках. Лорнетка, как и всё в доме, была богатой, изящно украшена резьбой по золоту с двумя линзами из дорого стекла. Рядом на столике лежал золочённый футляр с исполненным на нём ласкающим глаза орнаментом. Вельможа держал лорнетку за ручку, поднеся её к глазам, и с упоением рассматривал, висящие на стене, два искусно сделанных пистолета, как две капли воды похожих друг на друга.

Пётр Павлович Шафиров, дипломат, близкий сподвижник Петра I, хотя царь и держал его на определённой дистанции, в отличии от того же Меньшикова. Но в целом судьба была к нему благосклонна, он часто сопровождал царя во многих заграничных поездках и выполнял ответственные дипломатические и деликатные поручения. Шафиров состоял в торговой миссии, занимавшейся закупкой материалов для создававшегося российского флота, участвовал в переговорах с Данией и Польшей в преддверии войны со Швецией, а это было очень важным направлением дипломатической деятельности в то время. Доверие к Шафирову со стороны Петра было так велико, что Петру Павловичу было доверено самостоятельно вести переговоры с Польшей, Шафиров принимал участие в заключении договора с польским королём Августом II (1701) и с послами седмиградского князя Ракоци.

Началось знакомство Шафирова с Петром совершенно банально. Пётр Павлович был сыном переводчика посольского приказа польского еврея Павла Шафирова, поселившегося в Смоленске и перешедшего в православие после взятия города русскими в 1654 году. В двадцать один год получил неплохое образование и, несмотря на молодость, уже в совершенстве владел немецким, польским и французским языками, хотя как говорят, звёзд с неба не хватал, работая в Москве в лавке купца Евреинова.

Однажды в лавку пришёл иностранец, и Шафиров так увлёкся разговором с ним, упражняясь в знании немецкого, что и не обратил на вошедшего в заведение ещё одного молодого высокого человека, терпеливо простоявшего за время разговора в сторонке. Вошедший молодой человек наоборот проявил большой интерес к чисто разговаривающему на иностранном языке продавцу и, когда ушёл покупатель, подойдя к Шафирову, спросил:

– Как ваше имя, юноша? Где так чисто вы научились разговаривать на немецком?

Когда же узнал, что тот чисто владеет тремя языками, выразил восхищение:

– Похвально, похвально, молодой человек! Прошу завтра явиться ко мне лично!

Пётр Шафиров, признав в вошедшем молодом человеке в лавку царя, был просто сражён. Он кружился по комнате, восторженно декларировал стихи, а когда же увидел отца, бросился к тому на шею.

– Отец, отец, меня пригласил на аудиенцию царь, меня пригласил царь!

Весь вечер прошёл в волнении и сборах на приём Петра Павловича к царю.

Были перемеряны куча рубашек, штанов, обуви, пока не нашлось то, что удовлетворило отца, знатока этикета, так как работая в посольском приказе, что по – нашему министерство иностранных дел, он поднаторел в этих делах. Он то и дело, появляясь то с одной стороны сына, то с другой, неустанно инструктировал отпрыска как себя вести, как слушать, отвечать, держать руки, пока Пётр не воскликнул:

– Ну, папенька, я всё знаю, всё! – и демонстративно развернувшись, проследовал к себе в комнату.

– Ну, современная молодёжь, – пробормотал старший Шафиров, – Совершенно не дают слово сказать, совершенно не слушают, что говорят взрослые!

Пётр Павлович Шафиров оказался смышлёным малым и довольно быстро из простого переводчика стал настоящим дипломатом. Время шло, в 1703 году, всего через двенадцать лет после того, как царь взял его в посольский приказ, он уже стал его руководителем и к тому времени уже два года возглавлял почтовое ведомство, в 1708 году царь наградил своего выдвиженца тремястами крестьянских дворов, так сказать «за свои верные и усердно-радетельные к Государю службы; а особливо при бытности Его Величества в чужих краях; также за непрестанное его пребывание в воинских походах от самого начала Шведской войны, равно как и за неусыпные его труды и советы в Государственных Посольских секретных делах». Через год Шафиров становится вице-канцлером и ему присваивается титул барона.

Было и такое, в 1711 году Шафиров заключил с турками Прутский мирный договор и сам, вместе с фельдмаршалом, генерал-майором Михаилом Шереметьевым, в качестве гарантии выполнения обязательств России, остался у турецкого султана в заложниках и пребывал в плену, о котором писал графу Петру Шереметьеву: «Султан посадил нас в ноябре месяце в эдикуль, где мы и доныне обретаемся с сыном вашим Михаилом Борисовичем, и живем с великой нуждой, имея свет только сверху сквозь решетку, и терпим от тесноты и от смрада великую нужду.