Мы, аристократы 1-2 - Бастет

Глава 20

Статьи продолжали выходить. Изумлённая магическая общественность ознакомилась с любимым выражением тётушки Мардж «у дурной суки - дурные щенки», узнала, какими выродками считают эти маглы волшебников, как они бьют ребёнка до полусмерти за спонтанные выбросы магии и сколько лет можно носить одну и ту же старенькую одежду после толстяка-кузена. А когда наконец в прессе была напечатана статья о том, что Мальчик-Который-Выжил оказался в магловской больнице из-за того, что кузен попал ему в голову кирпичом, и пролежал там сначала две недели в коме, а затем ещё месяц на лечении, в следующем номере «Пророка» появилось заявление Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк.

Леди Малфой заявляла, что она потрясена подобным обращением со своим троюродным братом Гарри Поттером, что она не понимает, по какому праву Альбус Дамблдор вообще присвоил опекунство, когда у мальчика столько родственников в магическом мире, и что подобное обращение с ребёнком заслуживает Азкабана. В связи с этим она подала в суд требование о лишении Альбуса Дамблдора опекунства и предложила свою кандидатуру в качестве нового опекуна на правах ближайшей родственницы пострадавшего ребёнка.

Суд собрался за неделю до конца января. Видимо, Малфой приложил все усилия, чтобы ускорить дело в Министерстве, пока Дамблдор не предпринял ответные действия. В день суда в Хогвартсе были уроки, но накануне министерские совы доставили письма Дамблдору с вызовом с суд и декану Слизерина с извещением, что его ученика вызывают в Визенгамот по делу об опекунстве.

Малфой забрал меня из школы за час до начала суда. Министерство магии находилось под землёй в центральной части Лондона. Посетителям полагалось добираться туда магловскими способами, а затем спускаться через телефонную будку, совмещавшую обязанности лифта и контрольно-пропускного пункта, но поскольку я был вызван на суд, мне разрешалось прибыть через каминную сеть. Это мне рассказал Малфой, пока мы с ним шли к хогвартскому транспортному камину.

Министерский служебный вход каминной сети располагался в холле аврората - на втором этаже, считая вниз от лондонской подземки. Наши палочки проверили прямо там, в аврорате. В здании Министерства запрещалось колдовать, но у Малфоя был мощный амулет защиты от подслушивания, имитировавший бытовые разговоры, и мы с ним безбоязненно потратили полчаса на обсуждение совместных дел. Затем мы спустились на лифте в Атриум, где нас дожидалась леди Нарцисса, и вместе с ней сошли пешком на десятый этаж в зал суда. Члены Визенгамота рассаживались на балконе, внизу посреди зала стояло одинокое кресло обвиняемого, подлокотники которого были обвиты цепями. Сегодняшнее дело относилось к гражданским, поэтому кресло никому не предназначалось, а стороны судебного разбирательства должны были сидеть на скамьях у боковых стен зала. Малфой собирался, если понадобится, говорить от лица супруги, а я должен был присутствовать в качестве пострадавшего лица. От меня требовалось ответить на вопросы членов суда, если таковые возникнут, и подтвердить своё согласие на смену опекуна.

Дамблдор заставил себя ждать, но недолго, не больше пяти минут. Он явился последним и уселся на скамью напротив нас, когда все уже были в сборе. Поскольку он был ответчиком, Визенгамот возглавлял его заместитель - рослый светловолосый маг лет сорока с небольшим, представленный как Торфинн Роули. На суде присутствовал сам министр магии Корнелиус Фадж, который открыл заседание. Он представил судебную комиссию и стороны судебного разбирательства, а затем зачитал дело.

- …о законности присвоения Альбусу Персивалю Ульфрику Брайану Дамблдору опекунства над несовершеннолетним Гарри Джеймсом Поттером и о лишении его опекунства по причине неудовлетворительного исполнения опекунских обязанностей…

Закончив читать, Фадж дал слово Торфинну Роули. Беловолосый маг поднялся с места и сообщил суду, что на время присвоения опекунства маленькому Гарри Джеймсу Поттеру у ребёнка имелось трое кровных троюродных родственников - Сириус, Андромеда и Нарцисса Блэк, имевшие преимущественное право опёки и что ответчик злоупотребил своим положением в Визенгамоте, оформив опекунство на себя в обход родственников ребёнка.

- Позвольте мне слово, - сказал Дамблдор. - Никому из этих родственников нельзя было доверять опекунство над маленьким Гарри, потому что Сириус находился под следствием перед заключением в Азкабан, Андромеда была отлучена от рода Блэков, а Нарцисса была замужем за Люциусом Малфоем, приверженцем Тёмного Лорда.

- Во первых, Нарцисса Блэк была непричастна к делам Тёмного Лорда, во-вторых, её супруг был оправдан судом, - возразил Роули. - Малфои - достойная семья чистокровных магов, под присмотром которой ребёнок не нуждался бы ни в чём и получил бы отличное воспитание. Ни один ребёнок-маг, а тем более национальный герой из древнего и благородного рода Поттеров, не должен воспитываться у маглов. Никто в магической Британии не мог даже и предположить, что Гарри Поттер содержится в таких ужасных условиях.

- Газетчики сильно преувеличили бедственное положение мальчика. Родственники Гарри со стороны матери - зажиточная семья, которая может обеспечить мальчика всем необходимым.

- Я, как и все здесь присутствующие члены суда, видел воспоминания ребёнка в думосбросе и сам убедился, что его постоянно избивали и морили голодом. Посмотрите на него, ему двенадцать лет, а от хронического недоедания он выглядит на десять. Мальчик спал на подстилке в чулане под лестницей и всё время ходил в обносках кузена, его по несколько дней запирали под замок, выпуская только для чёрной работы. Ему не давали читать книги и скрывали от него существование магического мира.

- Зато мальчик жив! Его у нас все знали в лицо, и если бы он остался у магов, его могли бы убить приспешники Вольдеморта! - горячо воскликнул Дамблдор. - Я спрятал его там, где его никто не будет искать!

Я заметил, что перед компетентными людьми он не стал выступать со своими байками о кровной защите. Пора было брать слово, и я попросил его. Весь зал уставился на меня так, словно перед ними заговорила скамейка.

- Говорите, мистер Поттер, - разрешил Роули.

- Я читал газетные подшивки того времени, где сообщалось о несчастье с моей семьёй. Если бы уважаемый профессор Дамблдор на самом деле хотел моей безопасности, он не стал бы сообщать во все газеты о том, что я выжил, да еще с моей фотографией и с рассуждениями о моём шраме. Пока приспешники Вольдеморта оставались на свободе, ему вообще не следовало заявлять в прессе, что Вольдеморт развоплотился из-за меня. Действия уважаемого профессора Дамблдора выглядели так, словно он специально хотел подставить меня под удар, чтобы иметь повод поместить меня к маглам.

С балкона послышался возмущенный ропот - никому