Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

Филипп вернулся во Францию и вроде как начал править. Если верить хронистам и историкам, был он не особо образованным, зато кротким, добрым и очень послушным. Одним словом, управляемым. Историки называли его человеком незначительным и до крайности покорным. Матушка, Маргарита Прованская, крутить-вертеть сыном не собиралась, она сразу же удалилась от двора, вернулась на родину и занялась делами у себя в Провансе. Так кто же будет править-то?

Нашлись добрые люди, а как же. И первый из них – Пьер де ла Бросс, начавший свою карьеру еще при покойном Людовике Девятом. Был он совсем незнатного происхождения, из бедных дворян (в некоторых источниках его даже называют простолюдином), путь к вершинам власти начал с позиции брадобрея-хирурга при короле. Думаете, это кот начхал? Вот и нет! Такая должность даже покруче камергера стула. Человек, которому дозволяется приближаться к королю с острой бритвой в руках (для бритья) или с острым ножом (при необходимости вскрыть фурункул, карбункул и прочую кожную гадость), должен быть очень и очень надежным, доверенным и сто раз перепроверенным. Помимо прочего, брадобрей еще и зубы выдергивал, а такое дело тоже абы кому не доверишь.

Примерно года за три до смерти Людовика Девятого Пьер де ла Бросс поднялся до должности королевского камергера. Король очень доверял ему, приблизил к себе, щедро одаривал милостями, землями и деньгами, а де ла Бросс «умело» распоряжался текущими прямо в руки доходами, великодушно давая в долг тем, кто мог бы ему пригодиться. И в Восьмой крестовый поход ходил с королем, и у смертного одра стоял, и был назначен умирающим монархом своим душеприказчиком (разумеется, не единственным, а одним из пяти, но все равно показательно). Надо ли удивляться тому, что Филипп сразу же подпал под влияние де ла Бросса, который был всегда рядом, утешал и поддерживал сначала в связи со смертью отца, потом, спустя пять месяцев, в связи с безвременной кончиной дорогой супруги и утратой сына. Хронисты утверждали, что де ла Бросс «делал с королем все что хотел». Филипп же, в свою очередь, продолжил практику покойного батюшки и осыпал своего верного друга разнообразными щедротами.

Однако такая благость для оборотистого Пьера де ла Бросса вскорости закончилась: овдовевший король решил снова жениться. Невестой стала 20-летняя Мария Брабантская, девица красивая, элегантная и весьма неглупая. К слову, ее отец дружил в свое время с Тибо Шампанским (да-да, с тем самым поэтом и трубадуром, по уши влюбленным в королеву Бланку Кастильскую), сам писал неплохие стихи и дочь вырастил в любви к поэзии и искусству. Мария любила веселье, пышные праздники, одним словом – тусовки.

Филипп влюбился не на шутку. Казалось бы, жизнь устроилась сама собой: де ла Бросс занимается решением вопросов, красавица-жена дарит приятные и радостные минуты, четверо сыновей обеспечивают надежную преемственность короны. Чего еще желать-то? Кроткий и благодушный король как-то не обращал внимания на то, что Марии страшно не нравится де ла Бросс. Не нравится, что Филипп смотрит ему в рот, обожает, относится без критики и беспрекословно следует всем его советам. Не нравится, что бывший брадобрей получает все больше и больше денег, силы и влияния.

Но не одной только королеве Пьер де ла Бросс стоял поперек горла. Этот человек давал в долг очень многим, и те, кто не мог или не хотел возвращать долги, начинали, что вполне естественно, ненавидеть своего кредитора и мечтать сделать ему пакость, чтобы убрать с королевского двора окончательно и бесповоротно. Разумеется, опытный царедворец и интриган де ла Бросс не мог этого не знать.

И грянул 1276 год. В этот год умерли двое из четверых сыновей Филиппа Третьего: старший, 12-летний Людовик, и третий по старшинству, 7-летний Робер. Что случилось с Робером – не знаю, информации нигде не нашла, указаны только годы рождения и смерти, но, возможно, вам повезет больше. А вот с наследником престола история вышла поистине ужасная. От какой напасти скончался мальчик – не установлено. Пишут, что выпил стакан воды и через несколько часов умер. Случилось это в мае месяце, точная дата нигде не указана, но, что примечательно, в том же мае, третьего числа, королева Мария Брабантская родила первого сына. Судя по тому, что ребенка назвали Людовиком, можно предположить, что крестили младенца уже после смерти наследника престола. Так сказать, в его честь. Не может же у короля быть двое живых сыновей с одинаковыми именами.

Де ла Бросс, зная о том, что королева Мария его не выносит и хочет отодвинуть от власти, сообразил, что подвернулся удачный момент, когда можно попытаться ослабить врага. Он засучил рукава и принялся за работу. Очень скоро пошли разговоры о том, что Мария отравила пасынка, чтобы расчистить путь к престолу для своего новорожденного сына. Если вдуматься – маловероятно, потому что у Филиппа Третьего от первого брака оставались сыновья Филипп и Карл (вопрос с Робером открыт). Хотя нельзя исключать, конечно, что королева Мария выстроила сложный и далеко идущий план по устранению всех мальчиков по очереди. Нет ничего невозможного в этом подлунном мире. Скандал набирал обороты, появилась даже некая ясновидящая, монахиня, которая уверяла, что королева ни в чем не виновата. Со своей стороны де ла Бросс подкупил другую монахиню, которая выступила в качестве свидетеля преступления и дала основания обвинять Марию и ее окружение. Слухи и взаимные обвинения множились, в ход шла самая разнузданная клевета двух кланов друг на друга. Дошло до того, что начали шептаться, дескать, король у нас не той ориентации, а смерть сына – Божье наказание за содомский грех. Ложь фаворита в конце концов разоблачили, и де ла Броссу пришлось уйти с авансцены.

Но Мария Брабантская не успокоилась. Она поняла, что вступила в схватку с очень сильным и ловким противником, который не простит ей поражения. На ее стороне – бароны, ненавидящие де ла Бросса, в том числе и такие крупные феодалы, как герцоги Бургундский и Брабантский, так что можно рискнуть. Королева решила воспользоваться конфликтом, который как раз в это время разгорелся между Францией и Кастилией. Дело в том, что одна из сестер Филиппа Третьего, принцесса Бланка, была в 1268 году выдана замуж за инфанта Фернандо де ла Серда, который должен был унаследовать корону Кастилии и Леона после смерти своего отца, короля Альфонсо Десятого. Но