Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец

предполагаемого убийцы Кеннеди, была обречена на внимание общественности, и это меняло все дело. В статье, появившейся в газете «The Worker», которую постоянно читал ее покойный муж, высказывается вероятность того, что могло повлиять на решение Марины остаться в США: «Миссис Марина Освальд, которая так безоговорочно согласилась с выводами ФБР и полиции Далласа о том, что ее муж убил президента Кеннеди и сделал это в одиночку, быстро сообразила, как работает наша система „свободного предпринимательства“. Адвокаты, консультанты и новообретенные родственники очень заинтересовались вознаграждением, которое может быть получено в результате трагических событий. Это были всё деньги, деньги и деньги с тех пор, как 22-летняя Марина, на которой Освальд женился в Советском Союзе, дала свои показания перед комиссией Уоррена»76.

Изначальная позиция Марины, представленная в отчете комиссии Уоррена и изложенная на слушаниях Специального комитета Палаты представителей по убийствам, а также озвученная в книге Присциллы МакМиллан77, сводилась к тому, что Освальд определенно убил Кеннеди. В этом она соглашалась с официальной точкой зрения78.

Однако по прошествии некоторого времени Марина начала отказываться от своих первоначальных показаний. В интервью, данном в 1992 году репортеру газеты «Daily Mail», она говорит о невиновности своего давно умершего мужа: «Если бы это было правдой, что Алик был виновен, тогда я могла бы принять это. Но это было не так»79.

В интервью русскому журналисту она сказала следующее: «Я думаю, что он [Алик] невиновен. Потому что с самого первого дня я не видела никаких причин, почему он должен убить Кеннеди, который ему нравился и о котором он всегда отзывался очень хорошо. Когда мы еще были в России, он хвастался таким молодым президентом в Америке. Я никогда не слышала от него ни одного плохого слова о президенте. После своего ареста он настаивал на том, что он ни в кого не стрелял. Конечно, ему никто не верил, но теперь я считаю, что он говорил правду»80.

Марина даже потребовала, чтобы правительство США официально признало невиновность Освальда81. Это были заявления женщины в возрасте за пятьдесят, когда люди скорее склонны высказывать свое истинное мнение, если обстоятельства позволяют. Изменение ее показаний относительно роли ее мужа в убийстве американского президента можно рассматривать в качестве барометра меняющейся политической атмосферы как внутри США, так и за рубежом.

В одном телевизионном интервью мне был задан вопрос: подружился бы я с Освальдом, если бы меня не интересовал английский язык? Действительно, какими могло быть мое отношение к русскому двойнику Освальда, простому фабричному рабочему моего возраста? У меня было довольно много знакомых среди заводской молодежи. На выходные мы вместе отправлялись в пешие туристические походы, участвовали в спортивных играх и др. Всех нас объединяли возраст и любовь к природе. Я не могу припомнить, чтобы я подружился там с кем-нибудь из рабочих.

Однако у меня были друзья из среды заводских рабочих в местном яхт-клубе, когда я выступал на яхте класса «Дракон» в составе сборной БССР по парусному спорту. В нашей команде из трех человек было двое рабочих. Хождение под парусом в штормовую погоду показывает, кто перед тобой. Мы вместе прошли испытания, и это сделало нас настоящими друзьями.

Стал бы я водить дружбу с кем-то из местных, кого, как Освальда, привлекали политико-социологические исследования? В условиях тоталитаризма такие исследования допускались, если они были направлены на поиск новых способов восхваления советской действительности в сочетании с предложениями по косметическим улучшениям некоторых сторон общественной жизни. Определенно, я бы держался подальше от такого субъекта. Следует заметить, что молодого человека с независимым, как у Освальда, складом ума сочли бы психически ненормальным, если бы он на основании своих исследований предложил идею разрешить частное предпринимательство для стимулирования экономики. Такой мыслитель вполне мог оказаться в одной из психиатрических больниц, куда помещали диссидентов.

На первых порах именно английский язык сыграл главную роль в моем знакомстве с Освальдом. Общение с ним открывало для меня возможность заглянуть за «железный занавес», познать менталитет представителя западного мира. По мере того, как я узнавал его лучше, меня стали привлекать его чисто человеческие качества.

Учение Маркса о коммунизме как развитом процветающем обществе равных поразило воображение еще юного Освальда. В подростковом возрасте Ли Харви мог смело утверждать, что он марксист и цель его жизни – сделать достойной жизнь всех американцев. Окружающие не принимали всерьез романтически настроенного юного альтруиста – сумасшедшие идеи и не совсем адекватное поведение были и остаются уделом этого возраста!

Но то, что интерес Освальда к политической философии Маркса позже только укрепился, с точки зрения американского обывателя было просто возмутительно. Более того, этот американец избрал нетрадиционный подход к реализации своего замысла. Он в разгар холодной войны отправился в Мекку марксизма – СССР. Похоже, бросать вызов ортодоксам было его способом самовыражения.

Если бы Освальд остался в Соединенных Штатах и традиционно собирал информацию о Советском Союзе из местных, соответствующим образом отредактированных источников, он был бы в более безопасном положении. Конечно, он бы вряд ли разработал свою «Афинскую систему», но, по крайней мере, мог бы прожить дольше.

Как бы то ни было, Освальд решил на собственном опыте ознакомиться с социальным и политическим устройством СССР. Результатом стало то, что этот когда-то недоучившийся школьник, а ныне никто в области политической социологии возник со своей собственной концепцией утопического общества – результатом его трудоемких исследований современного капитализма и социализма. Ирония ситуации заключалась в том, что, изначально вдохновенный Марксом, Освальд пришел к своей системе оптимального социально-политического устройства американского общества, где он по ряду важных положений отрицал Маркса.

С балкона квартиры Освальда в Минске открывался вид на сохранившийся бревенчатый дом – Мемориальный музей I съезда Российской социал-демократической рабочей партии, расположенный прямо через дорогу. Здесь в 1898 году состоялось тайное учредительное собрание этой партии, предшественницы Коммунистической партии Советского Союза. Какая предусмотрительность властей: они предоставили американцу с марксистскими взглядами квартиру в непосредственной близости от этого исторического места!

Освальд никогда, даже мимоходом, не упоминал при мне о музее, как будто его вообще не существовало. Для меня этот музей был самым скучным местом. В школе нас водили туда на ритуальную экскурсию: все пионеры и комсомольцы должны были знать место, где зародилась партия. То, как Освальд полностью игнорировал этот партийный музей, красноречиво говорило о его отношении к Коммунистической партии.

В Соединенных Штатах Освальд со своим нетрадиционным увлечением Марксом вызывал подозрения. Похоже, что, чтобы заслужить в этой стране репутацию марксиста, было достаточно обронить пару слов одобрения в