Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец

Стар» от 31 октября 1959 года, где сообщалось, что Ли Харви Освальд сдал свой паспорт в американское посольство в Москве и что он также подал заявление на получение советского гражданства. Батлер сказал, что, по его мнению, это выглядело как отказ Освальда от американского гражданства. Напряженная ситуация. Освальд, казалось, был выставлен как предатель своей родины и лжец. Отвергнув все эти предположения как абсурдные, он парировал: «Очевидный ответ на это заключается в том, что я вернулся в Соединенные Штаты. Лицо, которое отказывается от своего гражданства, юридически лишается права возвратиться в Соединенные Штаты»62.

Сказал ли Освальд правду? Как мы знаем, он действительно пытался отказаться от своего американского гражданства. В его дневнике была запись, в которой говорилось об этом: «31 октября. Я принимаю свое решение… Я прибываю [в] американское посольство. Я достаю свой американский паспорт и кладу его на стол. „Я приехал, чтобы расторгнуть свое американское гражданство“,– говорю я как ни в чем не бывало»63.

Однако какая польза была пытаться объяснить своим оппонентам, что он был тогда романтично настроенным глупцом, еще не познавшим советских реалий. С какой стати признавать, что, прожив несколько лет в Советском Союзе, он был только рад, что ему сохранили американское гражданство? Его оппонентам нужно было лишь подтверждение, что Освальд действительно пытался аннулировать свое американское гражданство. Они бы отказали ему в праве идти своим путем, учиться на своих ошибках и исправлять их.

Предложив свое опровержение (скорее всего, подготовленное заранее), Освальд пошел по проторенному пути защиты, которая заключалась в том, чтобы опустить все промежуточные события как несущественные и позволить им судить о его действиях по конечному результату. Это была политическая игра, игра, в которую играют по своим правилам.

Оппонентам Освальда пришлось молчаливо согласиться с ним, поскольку общеизвестно, насколько неточными могут быть газетные сообщения. Освальд вышел победителем в этом решающем раунде.

Эд Батлер продолжал давить на Освальда, стремясь выявить брешь в его защите. Ему нужна была какая-то зацепка, указывающая на связь Освальда с Коммунистической партией СССР и его нелояльность к США.

Сославшись на газетную вырезку, в которой говорилось, что Освальду наконец выдали свидетельство на проживание в СССР, Батлер хотел знать, что тот делал в Москве в течение двух недель до того. Это было несложно: Освальд просто ждал окончательного принятия решения на фоне разных бюрократических проволочек.

Батлер далее перешел к другой теме и осведомился, является ли Освальд членом коммунистической партии. Тот возразил, что он марксист, но не коммунист. Батлер попросил объяснить разницу, полностью осознавая, что в понимании обывателя это было однозначно.

Это была хитро задуманная ловушка. Освальд пустился пространно и горячо объяснять. Он называл такие разные страны, как Гвинея, Гана, Югославия, Китай и СССР, где, по его словам, политические системы включают различные элементы марксизма. При этом некоторые режимы даже поддерживаются Соединенными Штатами. Если Освальд полагал, что эти примеры помогут понять различия и его позицию, то он определенно заблуждался на этот счет.

Эд Батлер заметил, что рассуждения Освальда не имеют отношения к данному вопросу. Действительно, неискушенному американцу было все равно, какие аспекты марксизма практикуются в той или иной части земного шара. Освальд продемонстрировал широту своих познаний в политической географии, но он вряд ли убедил аудиторию радиослушателей в том, что придерживаться марксизма вовсе не означает принадлежность к коммунистической партии. Его аргументация наталкивалась на барьер, порожденный пропагандой холодной войны, где доминировали подозрительность и упрощенные одномерные понятия добра и зла. Если Освальд был марксистом, то он был коммунистом. Если он был коммунистом, то был заодно с «красной Россией» и, значит, был предателем. По всей видимости, Освальд был изобличен Эдом Батлером как коммунист. Средний американец мог посчитать, что у этого Освальда даже не хватило смелости показать свое истинное лицо!

Ли Харви, должно быть, очень беспокоило, какой еще компрометирующей информацией, помимо старых газетных вырезок, располагают его оппоненты. По появлению легкой дрожи в его голосе и некоторым другим признакам, доступным тем, кто очень хорошо его знал, мне было понятно, что он пережил несколько очень напряженных моментов в этих дебатах. Для него было огромным облегчением узнать, что его противники истощили свои ресурсы.

Воспользовавшись передышкой, Освальд взял инициативу в свои руки. Он сказал, что готов удовлетворить их любопытство и продолжить рассказывать о себе до конца передачи, однако на повестке дня стоит вопрос американо-кубинских взаимоотношений и деятельность комитета «За справедливое отношение к Кубе».

Билл Стаки понял намек и попросил Освальда как секретаря Новоорлеанского отделения комитета рассказать о принципах и основной цели организации. После допроса с пристрастием, учиненного Освальду в начале дебатов, этот, казалось бы, простой вопрос получил особую окраску. Отголоски советского прошлого Освальда еще витали в воздухе.

Освальд выступал не только перед своими суровыми оппонентами, которые следили за каждым его словом, но обращался к невидимой радиоаудитории. Ее предстояло, по возможности, привлечь на свою сторону. Ситуация требовала предельной собранности. Он должен был выражаться четко, по существу. Пространное разглагольствование сработало бы против него и было бы воспринято как попытка скрыть за риторикой свои истинные намерения.

Как Освальду удалось справиться с этой непростой задачей? Он, несомненно, был готов к такому вопросу и заранее подготовил ответ. В своем кратком выступлении Освальд сказал: «Задачи комитета „За справедливое отношение к Кубе“ заключаются в восстановлении дипломатических, торговых и туристических отношений с Кубой. Это один из наших главных пунктов. Мы за это.

Я не согласен с тем, что ситуация в американо-кубинских отношениях очень непопулярна. Мы, конечно, в меньшинстве. Однако нас не особенно интересует, что говорят кубинские эмигранты или правые – члены правых организаций.

Нас в первую очередь интересует отношение правительства Соединенных Штатов к Кубе. И мы стремимся заставить Соединенные Штаты принять меры, которые были бы более дружественными по отношению к кубинскому народу и новому кубинскому режиму в этой стране.

Мы вовсе не связаны с коммунистами, несмотря на то что у меня есть опыт жизни в России, независимо от того, что мы подвергались преследованию.

Независимо от любых этих моментов комитет „За справедливое отношение к Кубе“ является независимой организацией, не связанной ни с какой другой организацией. Наши цели и наши идеалы предельно ясны и наилучшим образом соответствуют американским традициям демократии»64.

Он произнес свою краткую речь в уверенной и непринужденной манере. С учетом сложившийся в радиостудии напряженной ситуации выступление Освальда, который не закончил даже среднюю школу, явило собой образчик ораторского искусства65.

Освальд принял во внимание, что Стаки предварил свой вопрос вводной