Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров

класса (переход к постиндустриальной экономике разрушил политическую силу рабочего класса, выраженную в профсоюзах и лейбористских партиях); слабая сплоченность и политическая пассивность других классов (на смену рабочим пришло фрагментированное и политически пассивное население, не способное создать собственные политические организации); работа в быстрорастущей сфере услуг влечет за собой подчинение трудящегося нанимателям и клиентам, возрождая унизительные черты прежнего мира домашней прислуги.

Как результат, рабочие партии и профсоюзы – организации, созданные, чтобы доводить до политиков чаяния народа, – все сильнее отдаляются от людей труда и подают политикам дезориентирующие сигналы. Ведь природа не терпит пустоты, и вакуум, возникший в социальной базе рабочих партий, бросились заполнять крупные компании. В Англии это произошло при Тони Блэре с его «новыми лейбористами». Теперь лейбористы зависят от финансирования со стороны крупного бизнеса так же сильно, как раньше – от финансирования со стороны профсоюзов.

В политике постдемократия отвергает модель массовой партии и возвращается к элитарной, «кадровой» партийной модели. Прежняя социальная база уходит, в попытке восполнить ее партийные лидеры начинают заигрывать с массовым избирателем. Однако этот неорганизованный избиратель задействуется не как политический субъект, а как объект изучения на фокус-группе. Структура партии драматически меняется: у нее исчезают члены и даже сторонники, остаются лишь лидеры и избиратели. Вокруг лидеров группируются советники и лоббисты.

Эти три группы и образуют постоянный состав партий, их внутренний круг. Лоббисты компаний регулярно общаются с советниками, а советники периодически получают в компаниях должности штатных лоббистов. С тех пор, как высшей целью человеческого существования была провозглашена страсть к наживе, политики и их советники стали считать продажу своего политического влияния нормальным и даже обязательным делом.

Исторически главная ценность активистов для партии заключалась в их работе с потенциальными избирателями. Теперь эту функцию перехватили СМИ. Но сверхэффективные СМИ очень дороги и требуют огромных денег, которые есть только у крупных компаний. А тем чужды идеи и ценности активистов, им необходимо решение совершенно конкретных, практических вопросов, связанных с госрегулированием и доступом к господрядам. Профессиональные советники, управляющие имиджем партий и лидеров, в мире постдемократии гораздо полезнее и эффективнее, чем мотивированные активисты-дилетанты.

Партия XXI века состоит из самовоспроизводящейся элиты, далекой от массовых движений, но уютно устроившейся среди нескольких крупных корпораций. Идеальный пример такой партии – «Вперед, Италия!» Берлускони, функции политических активистов в которой выполняли наемные сотрудники многочисленных предприятий партийного лидера.

Постдемократия, утверждает Крауч, это система, в которой политики замыкаются в своем собственном мире, поддерживая связь с обществом при помощи манипулятивных техник, основанных на рекламе и маркетинговых исследованиях, в то время как все формы, характерные для здоровой демократии (свободные выборы, конкурентные партии, свободные дебаты, права человека, прозрачность государства), внешне сохраняются. Но жизненная сила политики при этом возвращается туда, где она и находилась в эпоху до демократии, а именно к немногочисленной элите и состоятельным группам, концентрирующимся вокруг властных центров и стремящимся получить от них привилегии.

При этой модели предвыборные дебаты превращаются в спектакль, срежиссированный соперничающими командами профессионалов и ограниченный небольшим кругом тщательно отобранных этими командами проблем. Масса граждан играет пассивную роль, откликаясь лишь на посылаемые ей сигналы. Людей едва ли не за руку, полунасильственно тащат на избирательные участки, общественность дезориентирована и не имеет собственной повестки дня. За этим спектаклем разворачивается непубличная реальная политика, представляющая собой взаимодействие между правительством и деловыми кругами.

Мир постдемократии – это мир шоу-бизнеса и рекламы. Политики здесь превращаются из правителей в лавочников, которые в стремлении сохранить свой бизнес озабоченно выясняют все пожелания своих клиентов-избирателей. Они выясняют настроения общества, не позволяя последнему взять контроль в свои руки. Технологии манипулирования общественным мнением приобретают все бóльшую изощренность, тогда как содержание партийных программ и межпартийное соперничество становятся все менее интересными и выразительными. Бедные постепенно утрачивают интерес к политике и даже перестают ходить на выборы.

Политики в первую очередь отзываются на интересы горстки вождей бизнеса, отстаивание их интересов вытесняет из политики любое другое содержание. Крупные корпорации в условиях глобализации превосходят способность отдельных государств контролировать их. Если им не нравится регуляторный режим, они легко могут перебраться в другую страну и используют эту возможность для шантажа и навязывания политикам своих требований. При этом сами компании быстро меняют все, от продуктов и поставщиков до собственного названия и корпоративной идентичности, и становятся трудноуловимы для внешнего воздействия (не меняются только их владельцы!).

Правительство завидует невиданной гибкости и необыкновенной эффективности глобальных компаний и пытается подражать им (министерства перенимают институциональные модели компаний, а не наоборот!), приглашая их менеджеров на ключевые посты и передавая сферы госрегулирования (от здравоохранения и питания до тюрем и полиции) на аутсорсинг. Государство теряет веру в свои силы и утрачивает компетенцию в тех сферах, где еще вчера оно господствовало…

В Англии даже политические исследования в интересах партий, включая лейбористов, оплачиваются частными компаниями! Они финансируют опросы общественного мнения, услуги советников и СМИ в обмен на политическую поддержку и господряды. Растущая зависимость государства от знаний и опыта корпоративных вождей, а партий – от их средств, заключает Крауч, ведет к созданию привилегированного класса, соединяющего экономическое могущество с политической властью.

Иван Крастев

Управление недоверием

М.: Европа, 2014

Книга ведущего современного восточноевропейского политического философа Ивана Крастева посвящена кризису, который переживает демократия в наши времена. Она, по оценке автора, находится под угрозой ввиду падения роли и значения демократического избирателя. «Наши права более не обеспечиваются нашей коллективной властью как избирателей, но подчиняются логике финансового рынка и существующим конституционным механизмам… Элиты освободились от идеологической и национальной лояльности и стали глобальными игроками, оставив общество у разбитого корыта национального государства».

Избиратели чувствуют собственное бессилие и разочарованы в демократии, они «вынуждены признавать, что не от них теперь зависит, в каком обществе они будут жить». Люди голосуют все чаще, но считают, что политика государства зависит от них меньше, чем раньше. И глубоко неслучайно «меньше всего склонны голосовать бедные, безработные, молодежь, то есть именно те, кто должен быть в наибольшей степени заинтересован в использовании политической системы для улучшения своего положения». Просто они раньше всех поняли, что демократия на них больше не работает.

Как символ нашей общей веры демократия остается на высоком пьедестале, идеологической альтернативы ей не видно, а число демократий в мире растет. Однако «доверие к компонентам демократии – партиям, выборам, парламентам, правительствам – находится в серьезном упадке». Одно из следствий этого – рост популярности экстремистских и антидемократических сил. Крастев усматривает в этом нарушение связи между «персональной свободой индивида и коллективной мощью