Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян

Нельзя объяснить отсутствие памятника в Бабьем Яру забывчивостью властей Украины. Еще в 1961 году, в дни двадцатой годовщины расстрела, поэт Евтушенко осмелился напомнить об этом во всеуслышание стихотворением, ставшим широко известным в стране и за рубежом: «Памятника нет». Прошло еще 13 лет, памятник до сих пор не сооружен. Может быть, для него не хватает строительных материалов? Но при существующем в стране размахе строительства это — капля в море. Может быть, не хватает средств? Но памятник стоит намного меньше стоимости одного из тысяч танков, поставляемых бесперебойно вот уже в течение двадцати лет арабским странам. Если все же нет возможности сэкономить на поставках хотя бы одного танка, то нет сомнений в том, что евреи СССР готовы и сами собрать необходимые средства для сооружения памятника в Бабьем Яру. Уверены, что и неевреи примут участие в создании такого фонда, чтобы почтить память погибших. Для этого нужно лишь согласие властей. Мы знаем по опыту, что без согласия властей нельзя даже возлагать цветы на могилы в Бабьем Яру. Уже не раз евреев арестовывали и заключали в тюрьму за несанкционированное возложение венков в годовщину расстрела. Мы решительно настаиваем на безотлагательном решении вопроса сооружения памятника жертвам фашизма в Бабьем Яру. В связи с этим мы просим сообщить номер текущего счета, открытого для приема пожертвований в фонд строительства памятника в Бабьем Яру.

Токер Гирш, Полоцк Михаил и другие, всего 86 подписей[799].

Заметили, как изменился тон письма? Ни тени просительности, одна лишь требовательность с иронией вприкуску. И Евтушенко — снова ничего не подозревающий Евтушенко! — как неизменный и неразменный глашатай чеканной правды!

Государство же, в ответ на нарастающее давление снизу, ощутило себя вынужденным зашевелиться.

4 октября 1971 года, т.е. накануне 30-летней годовщины расстрелов в Бабьем Яру, Киевский горсовет принял решение №1595 «О сооружении памятника советским гражданам и военнопленным солдатам и офицерам Советской армии, которые погибли от рук немецко-фашистских оккупантов в районе Сырецкого массива г. Киева» с выделением участка в 7 га [800].

Подготовительные работы начались, по некоторым сведениям, уже в 1972 году[801], тогда же наверняка был готов и проект, коль скоро его автор — скульптор Михаил Григорьевич Лысенко (1906-1972)[802] — успел умереть в том же году, т. е. за четыре года до открытия памятника! Сам же по себе проект — не что иное, как исковерканная конкурсная идея Е. Жовнировского и И. Каракиса[803].

Строительство, если и шло, то ни шатко, ни валко. Но в 1974 году — в порядке «ответки» на сионистские происки — власти твердо решили его форсировать. Секретарь Киевского горкома КПУ А. Ботвин в письме в ЦК КПУ от 18 сентября 1974 года обосновывал это так:

В связи с тем, что в настоящее время лица еврейской национальности, так называемые «отказники», вынашивают идею создания общественного комитета по сбору средств для сооружения памятника в Бабьем Яре, в газете «Вечірній Київ»[804] накануне 29 сентября будет опубликован материал о проекте памятника и его строительства[805].

А 17 февраля 1975 года решением горисполкома № 166 были утверждены окончательный проект памятника и смета на его строительство[806].

Прошло еще полтора года, и вот 2 июля 1976 года — через 35 лет после самой трагедии! — советская власть явила миру свой похабный и безальтернативный памятник, нисколько не отвечающий духу происшедшей здесь трагедии[807].

Он представлял собой многофигурную бронзовую композицию высотой в 14 метров. Всего фигур 11, среди них — коммунист-подпольщик, солдат, моряк, влюбленная пара, мать с ребенком и старая женщина, но нет ни одной, хотя бы отдаленно напоминавшей еврея[808]. Иосиф Бегун в своих воспоминаниях приводил слухи о первоначальных вариантах скульптур с узнаваемо еврейскими лицами, которых якобы заставили переделать в «интернациональные»[809].

Название монумента — «Советским гражданам и военнопленным солдатам и офицерам Советской армии, расстрелянным немецкими фашистами в Бабьем яру, памятник». На бронзовой плите такой текст на русском языке: «Здесь в 1941-43 годах немецко-фашистскими захватчиками были расстреляны более ста тысяч граждан города Киева и военнопленных».

И снова ни слова о евреях, хоть и было их из убитых не меньше двух из трех и хоть и были они убиты потому лишь — что евреи. «Не мемориал, а всего лишь громоздкая, помпезная материализация лжи», — припечатал Наум Мейман[810]. А Натан Эйдельман уточнил: материализация подлости. В его дневнике за 23 мая 1985 года читаем: «Затем — Бабий Яр, подлый памятник (лица, украинская сорочка)»[811].

Тем не менее открытие происходило при огромном стечении народа. Выступали исключительно официальные лица и отобранные «представители народа», дружно говорившие о борьбе и победе над фашизмом. И, понятно, ни слова о гибели евреев[812].

Фотографии памятника и репортажи с его открытия обошли все мировые газеты. Глядя на них, Виктор Некрасов, выступая по «Радио Свобода» 16 июля 1976 года, процитировал и прокомментировал одно из таких описаний:

...Читаю дальше: «Ступени ведут к 15-метровой скульптуре. Над оврагом застыли 11 фигур. Впереди коммунист-подпольщик. Он смело глядит в лицо смерти, в глазах твердость и уверенность в торжестве нашего дела. Крепко сжал кулаки солдат, рядом моряк заслоняет собой старую женщину. Девушка, под градом пуль, склонилась над своим любимым. Падает в яму юноша, не склонивший головы перед фашистами. Скульптуру венчает фигура молодой матери, символ торжества жизни над смертью, победы светлых сил и разума».

Как-то странно это все читать. В Бабьем Яру похоронены в основном старики и старухи, немощные, ничего не понимавшие, шедшие, как кролики в пасть удава. Их гнали эсэсовцы, гнали, гнали, гнали. И вот когда смотришь сейчас на эту фотографию, которая передо мной, и видишь этих крепких, мускулистых солдат, этих моряков, сотканных из бицепсов, из всех видов мускулатуры, которая есть. Когда видишь этого подпольщика со сжатыми кулаками, непонятно вообще. Как они, вот такие, как изображены на памятнике, как они просто не разметали весь этот конвой, который их гнет. Здесь сила, а Бабий Яр — трагедия, слабость, трагедия старости, трагедия детей, которые шли на смерть. И все-таки памятник есть. По фотографии трудно судить, по дошедшим до меня из Киева сведениям, какое-то эмоциональное начало в нем есть. Вот глядя сейчас на эту фотографию, я думаю, все-таки через 35 лет после этого варварского поступка, памятник воздвигли. Есть теперь куда класть цветы, и где молча постоять, может