Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков

Точнее, я давно знал их имена, и знал, чем всё это закончится.

Нагорных сказал, что такой же список есть у Виталия Мутко и скоро к нам в Москву по этому поводу приедут боссы из IAAF; вопрос серьёзный, его надо решать. Я аккуратно напомнил о том, что много лет твердил о проблемах с биологическим паспортом, только никто не хотел меня слушать. А с 2011 года в АДАМС без перерыва сыпались просто умопомрачительные цифры, показатели крови наших легкоатлетов. Детали пояснять я не стал, зачем нервировать начальство, тем более что большинство данных по анализу крови были моими, из Москвы. Лучше пока помолчать. Я догадывался, что процесс зашёл далеко: Габриель Долле постоянно запрашивал лабораторную документацию по анализам крови — готовил основания для дисквалификации наших беспредельщиков. Анализы саранских ходоков, страшные картинки изоформ ЭПО и грязный фон, всегда стояли у меня перед глазами. В Саранске был настоящий спортивный Освенцим, где ставили бесчеловечные эксперименты над детьми: бедным ребятам и девчатам кололи неизвестно что, какой-то неочищенный ЭПО — где только его брали? Никто не хотел подумать, даже мысли такой допустить, что рано или поздно до них доберутся, но вот, кажется, пришёл час расплаты.

Час расплаты действительно наступил, однако не в переносном, а в прямом смысле — денежном. Снова и снова обсуждая проблемы с легкоатлетами, Нагорных пояснил, что этот список принёс Валентин Балахничёв, он же казначей IAAF, и проинформировал, что IAAF хочет получить деньги за свою помощь в том, чтобы затянуть рассмотрение этих случаев. «Затянуть» означало отложить объявление о дисквалификациях российских легкоатлетов на целых десять месяцев, до конца августа 2013 года, когда в Москве завершится чемпионат мира по лёгкой атлетике. До тех пор всё должно оставаться тихо и мирно, но за эти «тихо и мирно» надо будет выплатить приличную сумму. Мне стало интересно, какая сумма для IAAF является приличной, однако Нагорных сумму не назвал.

Да я же всё равно узнаю!

Начались переговоры с IAAF, кто присутствовал и что решили — мне неизвестно. Информацию о биологическом паспорте министр Виталий Мутко получал от Юрия Нагорных, который в свою очередь всё это узнавал от меня, такова была наша иерархия. Никита Камаев встречался с гостями отдельно, они друг друга обхаживали, поскольку у РУСАДА на 2013 год планировался солидный контракт с IAAF по отбору и анализу проб. Никита рассказывал, что представители IAAF ведут себя чрезвычайно нагло и вызывающе, будто им тут все должны. Но я не мог представить, чтобы доктор Долле так себя вёл, он всегда был вежлив и учтив. Оказалось, что Долле не приехал, а наглецами были Папа Массата Диак, сын президента IAAF Ламина Диака, и его помощник или юрист Хабиб Сисси, оба — выходцы из Сенегала.

Наверное, чтобы окончательно понять и разобраться, что делать дальше, министр Мутко позвал меня на разговор — редкий случай, когда я с ним оказался один на один, без Нагорных. Мутко спросил, видел ли я список спортсменов и насколько серьёзная ситуация с биологическим паспортом. Я ответил, что всё плохо, что раньше надо было принимать меры к ходокам, но они же у нас неприкасаемые, мученики и святые. И наши бегуньи, длинные дистанции и марафон, тоже неуправляемые, а основной защитник у них — Балахничёв. Стоило мне один раз сказать, что Чёгин и португаловские группировки совершенно распустились, перешли границы дозволенного, как тут же меня назвали паникёром и обвинили в том, что я дезинформирую руководство, то есть министра Мутко и его заместителя Нагорных.

Виталий Мутко не любил Валентина Балахничёва, подозревая, что он работает на обе разведки и сидит в деньгах с той и с другой стороны, словом, как настоящий казначей. И сумму, которую потребовала IAAF и которую подтвердил Балахничёв, тоже была настоящая: 38 (тридцать восемь) миллионов долларов. Титульным спонсором IAAF являлся российский ВТБ Банк, однако банком он назывался только для отвода глаз, на самом деле эта была труба для перевода денег куда угодно и кому угодно. В течение четырёх лет ВТБ Банк ежегодно переводил IAAF по пять миллионов долларов, итого 20 миллионов долларов в виде спонсорства. А оплата за решение допинговых проблем с ходоками и бегуньями была заложена в стоимость покупки прав на телевизионные трансляции чемпионата мира по лёгкой атлетике 2013 года в Москве, там тоже набежало 15 миллионов долларов.

«И тут буквально вчера, — здесь Мутко сделал небольшую паузу и сверкнул глазами, — эти наглые ребята из IAAF потребовали перевести дополнительные три миллиона долларов на какие-то далекие офшорные счета! Солидные федерации так не поступают», — заключил Мутко, занимавший высокий пост в ФИФА.

Мы сидели, наверное, минут сорок, Виталий Мутко мог говорить очень долго, внимательно прислушиваясь к своим словам, и я пока не понимал, какой от меня нужен совет, да и нужен ли он вообще. Я спросил Мутко, является ли такая сумма проблемной, на что Мутко ответил, что с деньгами проблем у нас нет, просто он хочет понять, действительно ли у нас возникли настолько серьёзные проблемы, что для их решения необходимо выделить такие значительные суммы. Я подтвердил, что да, проблемы очень серьёзные и зашли уже очень далеко, так что платить надо сейчас, иначе потеряем половину сборной по лёгкой атлетике. Но боюсь, добавил я, что наши платежи на этом не закончатся.

«Всё, спасибо, можете идти».

И я сразу пошёл к Нагорных, чтобы рассказать про наш разговор. Юрий Дмитриевич меня ждал. Поговорили и подытожили: понятно, что это расплата за наши ошибки и отсутствие контроля и что к таким проблемам в итоге привела деятельность Сергея Португалова. Нагорных сказал, что Португалова надо отстранить от работы с членами сборной команды — но как это сделать, ведь к нему постоянно стояла очередь? И что значит «отстранить» и «запретить»? Португалов много лет является заместителем директора ВНИИФК, по работе к нему претензий нет, что-то запретить ему можно только на словах, в данной ситуации следы на бумаге оставлять нельзя, это очень опасно. Работа со спортсменами, рекомендации и советы по применению допинга не входят в его должностные обязанности, это нигде официально не прописано, получается, что это у него такое хобби. Максимум, что можно сделать, — приказать охране не пускать спортсменов в здание ВНИИФК, но это тоже глупость, очередь к нему переместится в другое место.

11.11 Поездка в Адлер