Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

Днепровская (Киевское общество, 1909), Северо-Донецкая (Харьковское общество, 1914). Тогда же появились еще две морские станции – Одесская на Малом Фонтане и Ковдинская, которые основывались университетами, а не обществами – это был первый опыт подобной организации.

Одесская зоологическая станция появилась по инициативе профессора зоологии П. Н. Бучинского, который обратился в физико-математический факультет в 1901 г. с ходатайством об организации станции в пределах университетской дачи, которая, помимо учебных и научных целей, могла бы поспособствовать «более полному изучению как фауны, так и флоры Одесской бухты, которая до настоящего времени является совершенно не исследованной в указанных направлениях»[1164]. Комиссия, созданная факультетом для окончательного решения этого вопроса, признала необходимость станции и предложила обратиться в МНП за средствами на постройку помещения станции и оборудования ее необходимыми материалами (14 000 единовременно на постройку здания и оборудования его и ежегодно 1500[1165]). Министерство, однако, средств на станцию не нашло, поэтому П. Н. Бучинскому пришлось просить передачу для станции домика сторожа. Домик этот оказался не слишком пригоден для станции, поэтому П. Н. Бучинский многократно просил Правление о выделении денег на его перестройку.

После перестройки домика станция представляла собой четыре комнаты, три из которых были рабочими. Одновременно на станции могло работать пять-шесть человек[1166]. От университета станция получала ежегодно 350, затем 450 рублей, еще 150 рублей выделяло Новороссийское общество естествоиспытателей. После ухода профессора П. Н. Бучинского в отставку в 1911 г. деятельность станции практически остановилась, а Правление университета перестало выделять на нее деньги. Все это привело к упадку станции и ее постепенному разрушению. Профессор Д. К. Третьяков, принявший в заведование зоотомический кабинет и его отдел – биологическую станцию, обратился в адрес факультета с просьбой о выделении средств на постройку здания станции, об установлении штатных средств на станцию в размере 1400 рублей и о выделении средств на покупку оборудования[1167]. Однако ходатайство это было написано в 1914 г., поэтому МНП отложило его «на будущее время»[1168].

В 1915 г. Д. К. Третьяков обратился к недавно назначенному министру графу П. Н. Игнатьеву с новым ходатайством об ассигновании средств на станцию. П. Н. Игнатьев, в свою очередь, направил запрос в Правление о выделении части земли ботанического сада для станции и предложил представить сметы на постройку ограды и отдельного помещения для летнего размещения занимающихся[1169]. Результатом стали выделение участка земли для станции и смета на постройку барака, постройка же ограды и ремонт здания станции были отложены «до более благоприятного времени в военном отношении»[1170].

Ковдинская станция организовалась благодаря профессору Юрьевского университета К. К. Сент-Илеру, который несколько раз устраивал экскурсии со студентами в Ковду, на Белое море: «Обычно Сент-Илер приезжал со студентами в Ковду в середине июля и оставался до 20‑х чисел июля, а иногда и до середины августа. Поскольку собственного здания станция не имела, располагались они в помещениях, о которых удавалось договориться на месте. Помещения эти от года к году менялись, что, конечно, усложняло работу»[1171]. Таких экскурсий было проведено три – в 1908, 1911, 1913 гг. В 1914 г. сотрудникам пришлось экстренно собираться из‑за начала боевых действий и добираться обратно через территорию Финляндии. Даже несмотря на трудности военного времени, экскурсия 1915 г. в Ковду состоялась.

Фактически станция начала свое существование в 1908 г., хотя о ней как о станции[1172] сам К. К. Сент-Илер говорил применительно к 1914 г. Вообще, история основания этой станции началась с инициативы студентов Юрьевского университета об организации экскурсий, в 1906 г. первая экскурсия была ботанической по окрестностям, а вторая, зоологическая, направилась в Ковду (решение принимал К. К. Сент-Илер). На эту экскурсию средства выделил университет. Вторая экскурсия в 1911 г. была организована на средства Департамента земледелия по вопросам ихтиологии и прикладной зоологии и университета. В дальнейшем экскурсии организовывались на средства университета (на эти средства покупалось и оборудование). Всего за время существования станции (с 1908 по 1915 г.) ее посетило 53 человека из числа студентов и сотрудников Юрьевского университета, а в общей сложности число посетителей оказалось около 100 человек[1173]. Официального статуса в имперский период Ковдинская станция так и не получила, несмотря на многочисленные попытки К. К. Сент-Илера, оставаясь лишь географической точкой экскурсий студентов на Белое море.

Помимо масштабных проектов, таких как научные общества, съезды естествоиспытателей, экспедиции, биологические станции, экскурсии, значение имели малые формы собраний, например научные кружки, которые были не так широко распространены, однако имели большое влияние[1174]. Самым ярким примером является кружок «Маленькие ботаники», организованный в Петербурге А. Н. Бекетовым[1175] около 1884 г.: «Собрания кружка были неофициальной средой общения для его членов, а основные научные результаты докладывались на заседаниях ботанического отделения ИСПбОЕ и публиковались в его трудах. Все это придавало кружку определенный смысл и значение: его заседания стали привлекать научную молодежь»[1176]. За время существования кружка (до 1910‑х гг.[1177]) его членами были многие известные ученые. Его собрания представляли собой неформальные встречи, на которых участники делились своими исследованиями, зачитывали рефераты работ иностранных исследователей. Это было сообщество ученых одной специальности, которое представляло собой особенное явление научной жизни одного из университетов Российской империи, впоследствии вышедшее за рамки университетского сообщества. Именно подобные кружки оказались узкоспециализированными собраниями, так как остальные формы, научные общества или научные съезды, имели другой формат работы по секциям. Особенностью этого кружка было то, что, в отличие от остальных форм научных сообществ, он не был нигде официально зарегистрирован, что дало возможность авторам статьи называть его новым научным явлением – содружеством[1178]. Возможно, именно это повлияло на длительность его существования.

Формат научного кружка оказался жизнеспособным и впоследствии был перенят в университетах для организации работы со студентами. Однако научные студенческие кружки, официально зарегистрированные в МНП и относящиеся к университетам, были под надзором администрации в связи с тем, что любые студенческие объединения считались потенциально опасными. Тем не менее этот формат работы для студентов оказался очень продуктивным именно для развития научных исследований.

Биологические кружки существовали при разных университетах. Они проводили ежемесячные заседания, на которых с докладами выступали и преподаватели, и студенты, устраивали экскурсии[1179].

Большое значение имела также деятельность университетов по созданию коллекций университетских музеев и кабинетов. Эти музеи были открыты для посещения и, несомненно, имели просветительскую функцию[1180]. Замечательным примером широкой научной деятельности являлось Бюро по обмену гербариями, организованное Н. И. Кузнецовым в Юрьевском университете, которое