«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев

Трудно представить мое чувство, когда он отошел. Мне удивительно везло. По возвращении домой я увидел, что мой дом пострадал довольно сильно. Отломался кусок крыши, в комнатах была вода. Света в доме также не было. Я потребовал у владельца включить свет, но он не пришел. Я решил снять новый дом, так как надо было работать. Кроме того, недалеко от моего дома находилось торгпредство СССР, поэтому в этом районе было много полицейских. Рядом также находился 3-й полк. После начала войны с Китаем происходила мобилизация, улица перед нашим домом всегда была заполнена народом, провожающим новобранцев. В связи с этим полицейские тоже были тут.

15 сентября мы переехали на ХИРОО-ТЙО (Адзабу-ку, Хироо-тё. – М.А.), № 2. Там мы проживали до нашего ареста».

По части соседства в месте жительства до тайфуна и после него Клаузена подвела память. По первому адресу он действительно проживал рядом с расположением 3-го пехотного полка. А после переезда он оказался по соседству с Торгпредством СССР (Адзабу-ку, Когаи-тё, 4) – 3–4 минуты пешком[430].

За Торгпредством, как и за Посольством СССР велось постоянное наружное наблюдение, как со стационарных постов, так и экипажами машин, дежуривших в районе расположения советских представительств. В этой связи выбор места жительства как Зорге, рядом с советским посольством, так и Клаузена, вблизи торгпредства, был крайне неудачен, так как посетители их квартир, входившие в состав резидентуры, могли случайно попасть в поле зрения сотрудников жандармерии – кэмпэйтай, дежуривших в районе расположения советских представительств.

Клаузен практиковал и совершенно недопустимые вещи, проводя радиосеансы из домов Вукелича или Зорге, когда хозяева квартир отсутствовали.

«Я мог бывать, – сообщает Клаузен, – в доме „Рамзая“ и „Жиголо“ даже тогда, когда их не было дома, у меня были ключи от обоих домов. Часто я работал в доме „Жиголо“, когда его не было дома. С точки зрения конспирации это было, конечно, хорошо, но стоило много нервов, т. к. я не знал, кто стучится в дверь во время отсутствия „Жиголо“. К „Рамзаю“ я также ходил часто, когда его не было дома. „Рамзай“ часто должен был работать ночью в немецком посольстве, поэтому, если мы должны были встретиться в такой день, мне приходилось сидеть и ожидать его возвращения. Не было необходимости долго бродить по улицам. У „Рамзая“ была привычка не выключать свет в своем доме, поэтому не было ничего странного в том, что я был там».

Подобный подход можно расценить лишь как непонимание Клаузеном требований конспирации. Что касается «Рамзая», отсутствие его реакции на подобные грубые нарушения не могут не удивлять.

Весьма серьезное значение в деле маскировки нелегальной радиосвязи имеет соблюдение режима работы рации, – с целью затруднения перехвата передач и пеленгации места работы рации радиослежкой противника.

Радиосвязь резидентуры «Рамзая» с Владивостоком отличалась тем, что сеансы приема-передачи порой затягивались на 4–5 часов, что давало японской контрразведке возможность тщательно изучать работу раций, их позывные, почерк радистов, и перехватывать большое количество шифрованных радиограмм.

«Фриц» должен был работать 1–2 раза в неделю (в зависимости от количества материалов) не более часа. Однако этот режим почти не соблюдался. По его словам, Клаузен иногда работал каждый день. Теряя связь с Владивостоком, работал много часов, пытаясь ее восстановить.

«Иногда передавал 1400 групп в 3–4 часа, иногда же приходилось работать 3 часа для передачи 200 групп. В среднем передавал 500 групп в неделю, в год – в среднем – от 20 до 25 тыс. групп. От Владивостока принимал в год от 8 до 10 тыс. групп».

И руководство Центра, и «Рамзай» сознавали недопустимость многочасовых сеансов работы радиста, считая, что такие длительные радиопередачи дают возможность противнику запеленговать рацию «Фрица». Тем не менее многочасовые передачи продолжались.

В одном из писем в октябре 1938 г. «Рамзай», основываясь на пятилетнем опыте работы резидентуры, писал:

«О КОНСПИРАТИВНЫХ КВАРТИРАХ

При вопросе сооружения мастерских в каком-либо помещении, решающую роль должны играть два основных момента: во-первых, речь идет о двухэтажном доме и ни в коем случае не об одноэтажном, т. е. о доме, как большинство здешних домов, лежащих на земле.

Так как здесь дома строятся таким образом, что каждый посетитель, поставщик или полицейский, открыв входную дверь, сразу же может заметить большую часть нижнего этажа, то мастерские необходимо строить во втором этаже.

Второй вопрос, о домашнем персонале, которым необходимо вынужден пользоваться каждый иностранец. Если даже вопрос идет только о домашней работнице, то и она не должна жить в этом помещении. Надо выбирать себе такую домработницу, которую можно приучить приходить пораньше утром и уходить, по возможности, сразу же после обеда. Вообще-то, домработницы имеют тенденцию жить тут же на квартире. Естественно, что эта тенденция сильно поощряется властями, так как через них они имеют прекрасный контроль над всем происходящим в доме. Вследствие этого квартиры, используемые под конспиративную работу, никогда не должны быть богатыми, дорогостоящими, важными, ибо они требуют постоянную одну или несколько домработниц. Семья, живущая там, так же не должна быть очень большой, ибо ей самой нужна постоянная домработница…

…Следует отдавать предпочтение домам, построенным в иностранном стиле, так как они имеют больше укромных уголков в архитектуре и во всей конструкции…

…Желательно, чтобы возможно большее количество таких конспиративных квартир содержалось бы в различных районах города и даже в окрестностях. Например, летом необходимо одну-две квартиры иметь в местах летних дач, где отдыхают как местные жители, так и иностранцы. Транспортирование аппаратуры и др. принадлежностей вместе с недельным багажом, а также с купальными принадлежностями значительно легче и менее заметно, чем в городе.

Во время работы в этих помещениях должно быть создано впечатление, что или хозяина квартиры в данный момент нет дома или что все уже спят. Это значит, что работа должна проводиться, по возможности, при свете, незаметном с улицы, что не всегда удается благодаря стилю построек.

Только в исключительных случаях можно работать во втором этаже, когда хозяин квартиры, как обычно, находится дома, и это заметно с улицы… Работающий мастер никогда не должен находиться в квартире один. До сих пор здесь придерживались правила работать только в квартирах иностранцев. Эта установка вернее, так как дома, где живут местные жители, труднее часто посещать иностранцам. Местный житель, часто посещаемый иностранцами, очень скоро навлекает на себя подозрение, в то время как общение между иностранцами не так бросается в глаза, хотя, конечно, они постоянно находятся под контролем. Тем не менее без помощи домашних служащих властям не удается установить полный контроль».

Подытоживая опыт своей работы в Токио, Клаузен сделал следующие выводы: «а) наиболее