"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Да, кажется, мы попали в неприятную ситуацию… Что ж, этого следовало ожидать. Наивно было бы думать, что такой яхтой не заинтересуются.

Келли подошла к нему и испуганно спросила:

— А что там такое?

— В нашу сторону направляется патрульный катер. Похоже, что это береговая охрана, — сказал Перл. — Надо приготовиться к встрече с властями.

Оуэн стал метаться по каюте, жалобно причитая:

— Что мы будем делать? У нас даже нет никаких документов… Нас обязательно отправят в тюрьму… Перл, придумай что‑нибудь…

Тот схватил девушку за руку.

— Келли, пошли со мной! Надо устроить этим парням в форме радушную встречу. У них не должно быть на наш счет никаких излишних подозрений…

Полицейский, дежуривший в зале суда, вывел Сантану из общей комнаты и направился с ней по коридору.

Увидев их, окружной прокурор, который сидел на стуле в большом холле, тут же вскочил.

— Джулия разговаривала с тобой? — обратился он к Сантане. — Ты знаешь о том, что тебя ожидает?

Она демонстративно отвернулась.

— Я не хочу с тобой разговаривать. Не думаю, что от этого была бы хоть какая‑то польза. Полисмен, делайте свое дело.

Полицейский взял ее под локоть, и попытался было пройти дальше, однако Тиммонс загородил ему дорогу и предостерегающе поднял руку.

— Эл… — посмотрел он на полицейского. — Ты не мог бы оставить нас на несколько минут? Мне нужно поговорить с обвиняемой.

Полицейский попытался было что‑то сказать, но Тиммонс столь решительно кивнул головой, что ему не оставалось ничего иного, как оставить окружного прокурора и Сантану наедине.

— Хорошо. Я подожду за углом, — сказал он, удаляясь. — Вот и отлично.

Окружной прокурор подождал, пока фигура полицейского исчезнет за поворотом, и натянуто улыбнулся.

— Ну, что ж, Сантана. Я думаю, что ты не слишком обидишься на меня за эту минуту.

Она с презрением посмотрела на него.

— Кейт, а ты не боишься оставаться наедине со мной? По–моему, ты слишком быстро забыл о том, что произошло всего лишь несколько минут назад.

Он развел руками.

— Извини, мне очень жаль, что так получилось. Я не хотел, чтобы дело повернулось таким образом. Ты же об этом знаешь.

Сантана медленно покачала головой.

— Ты — дьявол!..

Тиммонс тяжело вздохнул, изображая на лице глубокое сочувствие и раскаяние.

— Я еще раз повторяю — мне очень жаль, что так произошло. Ты не должна обвинять меня в этом.

Сантана нервно усмехнулась.

— Интересно, а кого же мне обвинять?

Тиммонс пожал плечами.

— Ты сама во всем виновата. К сожалению, тебе не хватило самообладания и выдержки. Ты все испортила.

Не обращая внимания на его слова, она смерила Кейта ненавидящим взглядом.

Тиммонс почувствовал, как его пробирает дрожь.

— Нет, — холодно сказала Сантана. — Ты заранее это знал. Могу поклясться перед богом, что ты именно на это и надеялся. А, может быть… Может быть, даже так и задумал. Зачем ты подставил меня?

Неубедительность оправданий окружного прокурора была столь очевидна и для него самого, что ему не оставалось ничего иного, как развести руками.

— Сантана, давай не будем заниматься взаимными обвинениями. Я не для этого встретился с тобой. Меньше всего мне хотелось бы сейчас устраивать здесь сцену. Мне кажется, что у нас есть более важная тема для разговора.

Она горько рассмеялась.

— Ты подтверждаешь самые худшие мои опасения. Кейт, неужели ты не способен даже вот так, наедине со мной, посмотреть правде в глаза? Признайся, что ты струсил. А может быть, ты и не мог поступить как‑то иначе? Тебе не давал покоя Круз. За что ты его так ненавидишь?

Окружной прокурор поморщился.

— Это старая история. Я сейчас не хочу вспоминать об этом. Да, в общем, сейчас это не имеет особого значения.

— Ну, разумеется! — язвительно воскликнула она. — Сейчас тебе, наверное, куда приятнее вспоминать о том, как ты соблазнил меня, а потом подставил и бросил. И теперь я сама, в одиночку, должна выкарабкиваться из всего этого…

Сантана снова начала терять контроль над собой.

— Потише, потише… — успокоил ее Тиммонс. — Не надо привлекать к себе излишнего внимания. У нас есть всего лишь несколько минут. Лучше поговорим о том, как ты использовала меня.

Сантана оторопела от возмущения.

— Что? Я использовала тебя? После того, что случилось здесь, в суде, ты имеешь наглость утверждать, что это я во всем виновата?

Тиммонс криво улыбнулся.

— Я искренне относился к тебе. А ты ко мне — нет. Ты хотела с моей помощью вернуть внимание собственного мужа. Это опасный способ. Он чреват самыми непредсказуемыми последствиями. Надеюсь, что теперь‑то ты получила возможность убедиться в этом.

Сантана гордо вскинула голову.

— А я и не скрывала этого! По–моему, я говорила тебе об этом тысячу раз. Если бы ты напряг свой убогий умишко, то мог бы вспомнить об этом. Заводя роман с тобой, я надеялась на то, что Круз, вечно озабоченный какими‑то делами на службе, обратит внимание на собственную жену. Я делала это столь демонстративно, что лишь слепой не мог бы этого заметить.

— Но, похоже, что твой муж оказался слепым… — с неуместной здесь иронией заметил окружной прокурор. — Мне очень жаль, что оказалось именно так. И еще мне очень жаль, что я был последним средством, к которому ты прибегла в этой попытке завоевать ускользавшее внимание мужа. По–моему, это с самого начала было обречено на провал. Твой муж думал не о служебных делах, а об Иден Кэпвелл.

Сантана взбешенно воскликнула:

— Это ты сбил Иден!

Тиммонс протестующе вскинул руку.

— Ничего подобного! За рулем сидела ты. Попробуй ты утверждать такое даже перед божьим судом, тебя подняли бы на смех.

Но Сантана не унималась.

— Это ты повернул машину в ее сторону! Ты дергал за руль, и поэтому машина съехала на обочину! Что, может быть, ты и теперь скажешь, что это неправда?

Но Тиммонс выглядел, как и прежде, самоуверенным и убежденным в собственной правоте. Казалось, что горячие слова Сантаны не произвели на него ни малейшего впечатления.

— Если бы я не съехал на обочину, — сухо ответил он, — то мы бы разбились. Вспомни, в каком состоянии ты была в тот вечер. По–моему, у тебя было что‑то с нервами… Ты гнала машину, не разбирая дороги.

Сантана сокрушенно взмахнула рукой.

— Да лучше бы