"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

После этого она быстро встала с постели и оделась.

— Ты куда? — полусонно пробормотал окружной прокурор.

— Мальчик мой, — улыбнулась она, — у меня еще дела.

Тиммонс раздраженно произнес:

— Какие могут быть дела после того, что мы с тобой здесь вытворяли? Сейчас нужно отдыхать и восстанавливать силы. Ты что, собираешься оставить меня одного? Да я замерзну в холодной постели.

Джина небрежно махнула рукой.

— Не замерзнешь, я тебя достаточно разогрела. Тепла, полученного от меня, тебе хватит до утра. А если не хватит, подойди к бару, у тебя там богатый выбор напитков, согреешься чем‑нибудь высокоградусным.

Тиммонс обиженно буркнул:

— Ну, вот, сначала все, а потом ничего. Как после этого жить?

Вертясь у зеркала, Джина беззаботно бросила:

— А как же ты жил до этого без меня? По–моему, тебе вполне хватало Сантаны. Что, неужели у вас с ней было то же самое?

Тиммонс развел руками.

— Ну, как ты можешь сравнивать себя с ней? Тебя просто невозможно превзойти. Ты настоящая термоядерная секс–бомба. Если бы я знал об этом раньше, я бы никогда в жизни не обратил внимания на Сантану.

Тиммонс неохотно поднялся с постели и, набросив себе на плечи махровый ночной халат, поежился.

— Ох, черт, как холодно. Ну, а все‑таки, Джина, расскажи мне, куда ты так торопишься? Я только успел подняться, а ты уже серьги нацепила.

Она жеманно улыбнулась.

— Ну, ладно. Хочу повидать Брэндона, пока он не лег спать.

Осторожно ступая босыми ногами по ковру, словно боясь наткнуться на гвоздь, Тиммонс подошел к Джине и обхватил ее за плечи.

— О, Боже мой, что я слышу. Ты говоришь о материнской любви? — насмешливо сказал он, впиваясь ей губами в шею.

— Кейт, прекрати, — засмеялась она. — И вообще, не трогай материнскую любовь. Это святое. Любовь бывает еще и такой, уж я‑то знаю. И потом, я хочу поговорить с ним о Сантане, пока этого не сделал кто‑нибудь другой.

Тиммонс ехидно улыбнулся.

— Что, хочешь изложить собственную версию?

Джина театрально напыжилась.

— Я собираюсь сообщить ему правду, пока ее кто‑нибудь не исказил.

Тиммонс иронически заметил:

— Неужели? Ты не шутишь?

Джина с оскорбленным видом сунула себе под локоть сумочку и проследовала к двери.

— Кейт, я говорю серьезно.

Тиммонс поморщился.

— Ну, хорошо, хорошо, я охотно тебе верю. Но сегодня уже слишком поздно, посмотри на часы. Куда ты потащишься? Брэндон уже спит. Тем более, СиСи не пустит тебя в дом. Не лучше ли остаться и продолжить этот приятный вечер?

Фиглярничая, он приблизился к Джине и, сдернув халат с плеча, игриво воскликнул:

— Тебе нравится мое тело, а?

Она скептически взглянула на окружного прокурора и, достав из сумочки губную помаду, стала подкрашивать лицо.

— Ну, Джина, — умоляюще протянул он, — ты меня обижаешь. У нас все так азартно начиналось, а теперь ты меня бросила и неизвестно ради чего.

Она смилостивилась.

— Ну, ладно, если будешь хорошо себя вести, мой мальчик, то возможно, я вернусь еще сегодня к тебе.

Тиммонс обиженно надул губы.

— По–моему, я вел себя достаточно хорошо. Ты могла бы обратить внимание на то, что я исполнял все твои прихоти.

Она, с некоторой тенью сомнения в голосе, сказала:

— Так‑то уж и все? Ты еще просто не познакомился с моими прихотями. Ну, ничего, у нас будет время.

Тиммонс обиженно скривил губы.

— По–моему, я уже слышал, как ты говорила о том, что я вел себя на десять баллов.

Она не выдержала и рассмеялась.

— Ну, что ты смеешься, что ты смеешься?

Он стал щипать ее за бока.

— Успокойся, Кейт, — сказала она снисходительным тоном. — Этот смех не относится к тебе. Если бы твои планы были близки к успешному завершению, ты бы тоже смеялся.

Окружной прокурор обхватил ее за талию и, притянув к себе, ревниво сказал:

— Ты никогда не вернешься в этом дом в качестве жены СиСи. Даже не думай об этом.

Джина высокомерно усмехнулась.

— Хочешь, поспорим. Он будет умолять меня надеть обручальное кольцо, и я могу рассчитывать на огромный перстень с бриллиантом, рядом с которым кольцо Софии будет выглядеть, как комочек пыли.

Тиммонс восхищенно покачал головой.

— Но мог ли кто‑нибудь говорить, что ты не прелесть? Ты потрясающая женщина. Я никак не могу нарадоваться, глядя на тебя. Каждую минуту своего тесного знакомства с тобой я делаю для себя какие‑то невероятные открытия. Ты — женщина с очень большими достоинствами. Интересно только, почему другие этого не замечают. Понять не могу, что происходит с людьми вокруг.

Джина усмехнулась.

— Ты и сам был таким, что, уже не помнишь?

Пока он молчал, она добавила:

— Слава Богу, что ты хоть сейчас понял, кто перед тобой на самом деле. Ну, ладно.

Она выразительно посмотрела на руки окружного прокурора, которые лежали на ее талии. Тиммонс тут же все понял и отошел в сторону. Она поправила свой золотисто–желтый костюм и, словно манекенщица, повертелась перед Тиммонсом.

— Ну, как я выгляжу?

Он на мгновение задумался, а затем, тщательно выговаривая слова, произнес:

— Ты выглядишь, как золотая хромая тигрица, притаившаяся перед смертельным прыжком.

Подыгрывая ему, Джина взмахнула рукой.

— Смотри, как бы тигрица не оцарапала тебе физиономию своими коготками.

Для пущей убедительности она пошевелила пальцами с ярко накрашенными длинными ногтями. Тиммонс в притворном ужасе закрыл лицо руками.

— Боже мой, Джина, неужели ты смогла бы сделать такое? Представляешь, как ты изуродовала бы мою внешность?

Даже не улыбнувшись, она сказала:

— С удовольствием. Ты не представляешь, какое наслаждение это мне доставило бы. Я очень люблю оставлять свои следы на мужчинах.

Он шаловливо подбежал к Джине, и осторожно положил руку ей на плечо.

— О, дружочек, — выразительно шевеля бровями, произнес он. — Ты меня так интригуешь, я просто сгораю от нетерпения.

Она широко улыбнулась.

— Мне бы хотелось, чтобы ты остался цел до моего прихода. И, смотри, не забудь оставить дверь открытой, чтобы я могла, вернувшись, впрыгнуть обратно.

Он елейно улыбнулся.

— О, какая приятная перспектива для нас обоих. Разреши, я на прощание положу голову тебе на грудь.

Она кивнула.

— Разрешаю.

Тиммонс на мгновение приложился ухом