"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Я надеюсь, что минута нашей встречи наступит так скоро, что я не успею даже об этом подумать.

Джина ласково погладила его по растрепанной голове.

— Я тоже на это надеюсь. Мне не хотелось бы долго заниматься неприятными делами. Я слишком люблю секс. Кстати, возможно, при нашей следующей встрече мы сможем сделать все лучше, чем в последний раз.

Тиммонс отпрянул от нее в показном ужасе.

— Как? Еще лучше? А что может быть еще лучше? По–моему, то, что мы делали в последний раз, было просто верхом возможного. Мне, честно говоря, показалось, что дальше некуда.

Джина снисходительно чмокнула его в лоб, как несмышленого младенца.

— Кейт, ты забываешь о том, что только практика позволяет достигнуть совершенства. Мы же с тобой еще, если можно так выразиться, проходим дошкольную подготовку.

— О–о, — застонал он и шлепнулся на диван. — Я просто поверить в это не могу. Джина, ты делаешь меня счастливым человеком.

Она покачала головой.

— Ты еще не знаешь о том, что такое настоящее счастье. Ну, ничего, у тебя еще все впереди. По крайней мере, пара недель в запасе у тебя есть.

Он недовольно скривился.

— А почему только пара недель?

Она снова рассмеялась и потрепала его по щеке.

— Какой ты глупый, я ведь тебе уже говорила. Через две недели я буду законной супругой СиСи Кэпвелла. После этого, как ты сам понимаешь, времени для занятий с тобой у меня будет совсем немного. Деловые приемы, светские рауты, прогулки на лошадях, океанские путешествия на яхте. Ну, и потом, ты не забывай, что у нас будет очень большой дом. В нашем доме всегда будут гости. Я же должна буду о них позаботиться. Это сейчас СиСи сидит в своем доме, как лесной отшельник. Когда я вернусь туда, там все сразу изменится. Там начнет бурлить жизнь. Санта–Барбара вздрогнет, когда я начну жить по–настоящему. Это вам не какие‑нибудь жалкие вечеринки у Софии. Я буду устраивать настоящие приемы. А знаешь, как я сама буду являться гостям?

Тиммонс пожал плечами.

— Просвети.

Она сделала величественное движение рукой.

— Я буду спускаться на лужайку перед домом на вертолете. До сих пор СиСи использовал эту штуку лишь для того, чтобы вылетать по своим делам, но теперь все изменится. Все увидят, что такое настоящая жизнь. Так что, милый мой мальчик, приготовься к тому, что ты будешь видеть меня только на почтительном расстоянии в окружении сильных мира сего. Тебя, в твоем двухсотдолларовом костюмчике, туда даже за версту не подпустят. Так что, советую тебе призадуматься о своем будущем.

Тиммонс комично вытянул лицо.

— И что, по–твоему, у меня нет никаких шансов?

Джина кокетливо поправила прическу.

— Нет, некоторые шансы у тебя есть. Если ты правильно поймешь, как себя следует вести, я обещаю, что не забуду о тебе. К тому же, у тебя есть кое‑что, что мне нравится.

Она многозначительно посмотрела на нижнюю половину тела окружного прокурора.

— Думаю, ты должен благодарить природу за то, что она тебе дала.

— А как же мой ум? — с наигранной улыбкой спросил Тиммонс. — Ты думаешь, у меня нет никаких иных достоинств, кроме физических?

Джина сделала озабоченное лицо.

— Возможно, и эти твои способности нам удастся как‑нибудь использовать. Во всяком случае, я не собираюсь уже заранее тебе отказывать во всем. Шансы у тебя есть. Можешь продолжать надеяться.

С этими словами она вышла из комнаты, заставив окружного прокурора ошеломленно почесать в затылке.

— Ну, что ж, Джина, желаю удачи, — негромко произнес он. — Удачи тебе и мне…

ГЛАВА 3

Круз навещает Сантану в больнице. Тяжелый разговор. Джина проявляет напористость. Перл и Келли вынуждены спасаться бегством.

Круз остановил машину возле здания городской больницы и тяжелым шагом направился к двери. После встречи с Иден он чувствовал себя удрученно. Разговор с возлюбленной не принес ему ничего кроме разочарования. Разочарование вообще было главным чувством, которое Кастильо испытывал на протяжении последних нескольких дней. Боль не бывает вечной, проходят горечь и досада, а вот разочарование остается. После того, что случилось с Сантаной, после того, что случилось в суде, после того, как выяснилась правда, у Круза в душе не осталось ничего иного кроме опустошенности и неопределенности. Он ощущал себя словно выпотрошенным изнутри. Все его надежды и ожидания, планы и устремления оказались никому не нужным и бессмысленным хламом. Внутренняя выжженность, отсутствие опоры в жизни сделали из Круза только оболочку того, чем он был раньше. Уверенность в своих принципах и внутренняя убежденность куда‑то исчезли. Вместо них появились страх, сомнения и колебания. Единственное, за что он сейчас мог держаться, была его непоколебимая устремленность следовать долгу — служебному ли, супружескому ли.

Именно это привело его в столь поздний час сюда, в больницу, куда привезли Сантану. Он подошел к дежурной медсестре:

— Добрый вечер. Скажите, где я могу увидеть Сантану Кастильо?

Медсестра махнула рукой в сторону коридора:

— Двенадцатая палата. Это прямо и направо. Вы легко найдете.

Он медленно шагал по коридору, пожираемый острым чувством неудовлетворенности самим собой. Постояв немного перед дверью с табличкой «12», Круз потянул на себя ручку.

Это было большое помещение с белыми стенами, небольшой стеклянной перегородкой разделенное пополам. В комнате поменьше, где оказался Круз, уже находилась Роза. Она стояла возле стеклянной перегородки, глядя на свернувшуюся калачиком под одеялом Сантану. Роза не слышала, как Круз вошел в комнату и остановился рядом с ней, глядя на жену.

— Как поживаешь, Роза? — спросил он.

Его слова застали ее врасплох. Изумленно обернувшись, она несколько секунд не могла ничего ответить. А затем с непривычной для него враждебной холодностью сказала:

— Что ты здесь делаешь, Круз?

Он недоуменно махнул рукой:

— Вообще‑то я хотел повидать Сантану. Я думаю, что мое присутствие сейчас поможет ей.

Роза порывисто тряхнула головой:

— Сантана не хочет тебя видеть. Она отдыхает. Она сама говорила тебе об этом.

Круз нахмурился:

— Я не оставлю ее одну.

Не скрывая своей неприязни, Роза ответила:

— Это будет неправильно, а инспектор Кастильо всегда поступает правильно.

Круз оставил это замечание без ответа.

— Как она себя чувствует?

Роза молча отвернулась к стеклу, и Круз слышал только ее тяжелое дыхание.

— Не отворачивайся, — настойчиво сказал он. — Я все равно