Женщины в Средние века - Фрэнсис Гис

и наставления практического свойства, касающиеся галантных манер. «Не до́лжно рыцарю ругаться / И словом грязным забавляться. / С почтеньем к дамам относись / И помогать им не ленись», – читаем в знаменитой поэме XIII века «Роман о Розе»75.

Совсем иной жанр – грубоватые фаблио, являющиеся достоянием уже не элитарной, а массовой городской культуры. Многие из них посвящены адюльтерным сюжетам, причем жены вилланов и ремесленников изображаются коварными, похотливыми изменницами, которые напропалую обманывают своих мужей с клириками, вагантами, подмастерьями… – и почти всегда благополучно выпутываются.

К той же сатирической традиции примыкает анонимное произведение «Пятнадцать радостей брака» (Les Quinze Joies du Mariage), в заглавии которого не слишком благочестиво обыгрывается название молитвы «Пятнадцать радостей Богоматери». Сквозной мотив книги – война полов, а главный герой – почтенный бюргер, страдающий от прихотей вздорной и лукавой жены, которая транжирит его деньги, уклоняется от супружеских обязанностей и всячески помыкает своим благоверным, превращая его жизнь в сущий кошмар. Забеременев («Да еще не от мужа, – и такое частенько случается»), она принимается привередничать и требовать самых причудливых и невиданных яств. Несчастному приходится, сбиваясь с ног, разыскивать то, что ей по вкусу. После появления на свет ребенка жена заставляет отвезти ее в паломническую поездку, которая обходится мужу в целое состояние. Вдобавок она постоянно жалуется, как тяжко ей пришлось во время родов, хотя «для женщины они такой же труд, как для курицы или гусыни, что извергают яйцо с кулак величиною оттуда, куда, кажется, и мизинца не засунешь. Так уж природа устроила – что для женщины, что для курицы, а поглядите-ка на эту последнюю: она знай себе только жиреет, неся яйца каждый Божий день; это ведь глупому петуху забота – с утра до ночи искать для курицы корм да совать ей в клюв, а той и делать больше нечего, кроме как есть, да кудахтать, да довольною быть». Вконец задавленный заботами, муж хиреет и впадает в дряхлость, «чего не скажешь о его половине: она-то еще и теперь в самом соку». Супружеская жизнь становится все скуднее, и жена приходит к мысли, «что муж ее самый слабый да немощный из всех мужчин». А бывает, что какая-нибудь из женщин «решается испробовать, так же ли слабы чужие мужчины, как ее собственный супруг».

Именно это и происходит далее по сюжету: неудовлетворенная дама начинает искать забав на стороне. Когда же муж однажды застает ее в объятиях «милого дружка», то на защиту изменницы встают подученные ею мать, товарки и даже исповедник. Совместными усилиями они убеждают легковерного супруга, что все это ему померещилось. Во всех прочих стычках с женой муж точно так же остается в дураках. Временами он пробует поднять на нее руку, но последнее слово всегда остается за ней. Описание каждой «радости» завершается однотипным рефреном: злополучному бедняге суждено до самой смерти маяться в брачных сетях, «в таковых напастях пребудет он вечно и в горестях окончит свои дни»76.

Противоречие между двумя литературными традициями, как и в случае с проповедями, – только кажущееся. И трубадуры, и авторы фаблио обращаются к теме прелюбодеяния, просто у одних портреты героев даются в идеализированном, а у других в сатирическом преломлении. В куртуазной поэзии прекрасная дама часто оказывается чужой женой, ее муж – «жестокосердым ревнивцем»77, а любовь носит неприкрыто чувственный характер. Поэтесса XII века графиня де Диа, одна из двух десятков известных женщин-трубадуров, тоскуя о своем рыцаре, пишет:

Напомнить бы ему сполна

Прикосновением нагим,

Как ласково играла с ним

Груди пуховая волна!

О нем нежней могу мечтать я,

Чем встарь о Бланкафлоре Флор[3], —

Ведь помнят сердце, тело, взор

О нем все время, без изъятья.

Вернитесь, мой прекрасный друг!

Мне тяжко ночь за ночью ждать,

Чтобы в лобзанье передать

Вам всю тоску любовных мук,

Чтоб истинным, любимым мужем

На ложе вы взошли со мной, —

Пошлет нам радость мрак ночной,

Коль мы свои желанья сдружим!78

Различаются, по сути, лишь сословная принадлежность и понятия о морали. Подобное расхождение трактовок – свойственная элите поэтизация внебрачной любви и острая критика таких отношений в простонародных кругах – не новость в мировой литературе.

Куртуазная этика «недозволенной страсти» в систематическом виде изложена в трактате XII века «О любви» (De amore), написанном Андреем Капелланом в подражание Овидию. По мысли автора, «меж состоящими в супружестве» любви не существует по определению. Подлинное чувство возможно лишь «вне брачных уз»79.

Ученые до сих спор спорят, был ли трактат Капеллана рассчитан на буквальное прочтение или задумывался как сатира. Так или иначе, выраженные в нем идеалы – как и вообще куртуазная концепция любви – явно противоречат нормам тогдашней житейской морали. Не секрет, что в вопросах прелюбодеяния средневековое общество упорно держалось унаследованных от античности двойных стандартов. Короли, бароны, рыцари и бюргеры открыто заводили интрижки на стороне и плодили незаконнорожденных отпрысков, тогда как оступившихся жен клеймили позором и изгоняли из лона семьи, а их любовников подвергали кастрации или лишали жизни. Вина прелюбодейки состояла не в попрании нравственности как таковой, а в оскорблении чести супруга. В Испании XIII века был, например, закон, по которому муж или жених, умертвивший «свою» женщину и ее любовника, освобождался от всякой ответственности: «не платил штрафа за человекоубийство и не приговаривался к смерти»80. В XIV веке в некоторых частях Италии обличенную в прелюбодеянии женщину публично пороли, проводили по улицам и изгоняли из города.

Трубадуры могли сколько угодно воспевать рыцарское отношение к прекрасному полу («С почтеньем к дамам относись» и т. д.) – это никак не отменяло того факта, что женщины повсеместно страдали от домашнего насилия. «Хоть взбалмошна жена, хоть благонравна, но палку заслужила равно!» – гласила флорентийская поговорка81. В сборнике обычаев французского права XIII века «Кутюмы Бовези» сказано: «В некоторых случаях мужчина может употреблять к жене истязание, и вмешательство правосудия тут излишне. Если последствием не является смерть или увечье, то наказывать жену за дурное поведение есть законное право мужа»82. Согласно английскому кодексу, составленному столетием позже, мужу дозволялось «давать жене законное и умеренное исправление»83. В сиенской книге наставлений XV века «Правила супружеской жизни» находим такие рекомендации мужьям:

«Коли видишь, что жена твоя учинила проступок, не спеши ее бранить, колотить да побоями наказывать; сперва мягко, ласково и снисходительно укажи ей на провинность, дабы она больше так