Пушкин в Михайловском - Аркадий Моисеевич Гордин

Парк был «ирегулярный», как и в Михайловском. Но с геометрической правильностью пересекали его вдоль и поперек стройные аллеи, поражающие то деревьями-великанами, то карликами. Карликовые липы специально «фигурно» подрезали, и они, густые, ветвистые, образовывали сплошные темные коридоры, почти непроницаемые для дождя и солнца. Квадраты, образуемые пересечением аллей, – светлые зеленые лужайки – в сочетании с тенистыми аллеями создавали удивительную игру света и тени, придающую парку особую прелесть. На этих открытых лужайках росли фруктовые деревья – диковинные сорта яблонь, груш, вишен, слив. Украшениями парка служили пруды, цветники, беседки. Небольшая открытая беседка стояла в конце центральной аллеи, у самой воды. Отсюда можно было любоваться и гладью озера, и заливными лугами, и лесистыми холмами по его берегам. Вид не был столь широк и разнообразен, как из Михайловского, но обладал своей особой неброской прелестью. Огибая озеро, почти по самому берегу шла дорога в Михайловское, усадьба которого виднелась на одном из дальних холмов (до нее от Петровского было около пяти верст).

Но пользовались этой дорогой редко. Братья не поддерживали дружественных отношений. Осип Абрамович был недоволен тем, что старший брат не оказал ему содействия в его тяжебных делах с Марией Алексеевной и согласился стать опекуном дочери, выполняя эти обязанности со всей добросовестностью, хотя сам находился в разрыве с семьей.

После смерти Петра Абрамовича в 1826 году Петровское перешло к его сыну Вениамину Петровичу, двоюродному дяде Пушкина (а несколько раньше, в 1819 году, Петр Абрамович выделил сыну часть имения – 125 душ, когда сделал местом своего постоянного пребывания сельцо Сафонтьево).

Вениамин Петрович родился в 1780 году, служил в гвардии, но значительной карьеры не сделал. Выйдя в отставку, определился по гражданской части, но и здесь выше 10-го класса не поднялся. В 1823 году состоял заседателем Палаты гражданского суда в Пскове. Затем главным образом жил в унаследованном им Петровском, занимаясь хозяйством. Скончался в возрасте 59 лет 23 декабря 1839 года и был похоронен в ограде Вороничской Воскресенской церкви[34].

Немногое, что мы знаем, позволяет судить о нем как о человеке порядочном, добром, гостеприимном, хорошем, умелом хозяине.

Ничего не известно о его семейной жизни. В рассказе Ольги Сергеевны Пушкиной, по мужу Павлищевой, о посещении Петровского летом 1817 года приведены слова Петра Абрамовича о приезде к нему сына – «прекрасного молодого офицера», который «недавно женился в Казани… хотел купить дом в Казани»[35]. Хотя точность рассказа вызывает сомнения, упоминание о Казани придает ему некоторую достоверность – в Казани, как мы знаем, женился сам Петр Абрамович, в Казанской губернии находились наследственные деревни Ольги Григорьевны, которые после ее смерти (умерла она как раз в июне 1817 года) достались Вениамину Петровичу. Если он действительно женился в Казани, то не позже 1801–1802 годов, так как в 1802–1803 годах у него уже была дочь Мария, носившая его отчество, выданная им потом замуж за поручика В. Ф. Коротова. Марии Вениаминовне и ее детям он завещал все свое движимое имущество. Но ни о женитьбе, ни о жене его не сохранилось никаких документальных свидетельств. Есть какая-то странность и в том, что внуков своих он в завещании именует «крестными детьми».

Надежда Осиповна и Сергей Львович Пушкины поддерживали с Вениамином Петровичем дружеские отношения. Наезжая в Михайловское, гостили у него и принимали у себя. В письмах к дочери из деревни они часто упоминают об этом. В одном из писем Сергей Львович рассказывает, например, о том, как Вениамин Петрович представлял им свою 15-летнюю судомойку Глашку, дочь свинопаса Гаврюшки из Опочки, которая выучила наизусть «Бахчисарайский фонтан» и очень смешно декламировала из «Евгения Онегина». «Вениамин Петрович вызвал ее из кухни нас потешать декламацией из „Евгения Онегина“. Глашка встала в третью позицию и закричала во все горло:

Толпою нимф окружена

Стоит Истомина; она

Одной ногой касаясь пола (Глашка встает на цыпочки),

Другою медленно кружит (Глашка поворачивается),

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит как пух от уст Эола…

(Глашка тут прыгает, кружится, делает на воздухе какие-то антраша и падает невзначай на пол. Расквасив себе нос, громко ревет и опрометью на кухню. Ей стыдно, все хохочут)».

Тон рассказа Сергея Львовича высокомерно-барский, но сам факт, что эта пятнадцатилетняя девочка, служа судомойкой у Вениамина Петровича, могла выучить наизусть «Бахчисарайский фонтан» и декламировать, да еще с «представлением», из «Онегина», примечателен.

В другом письме Сергей Львович сообщает, что сопровождающий Вениамина Петровича на охоту «рыжий цирюльник», поднимая различную подстреленную дичь, поет из «Братьев-разбойников»:

Какая смесь одежд и лиц,

Племен, наречий, состояний…[36]

Вениамин Петрович сочинял музыку и завел у себя небольшой домашний оркестр из дворовых.

Дядя знал и любил стихи своего племянника.

Известно, что он сочинил музыку на слова песни Земфиры из «Цыган» – «Старый муж, грозный муж, режь меня, жги меня…», и песню с успехом пели в Тригорском и других соседних имениях.

Пушкин, вероятно, встречался с Вениамином Петровичем неоднократно – и в годы ссылки, и особенно в позднейшие приезды, хотя упоминаний об этих встречах у него нет.

Сохранилась любопытная приписка В. П. Ганнибала в письме С. Л. Пушкина к дочери Ольге Сергеевне из Михайловского 7 ноября 1834 года по поводу рождения ее сына Льва. Приписка характеризует как самого Вениамина Петровича, так и его отношения с Пушкиными. «Радости моей описывать нет нужды. Расцелуй от сердца и души, по-африкански, по-ганнибаловски, отпрыск новый Ганнибалов, твоего Льва, а теперь львенка. И я прошу: дай ему это великолепное имя, чтобы он здоровьем был крепок, как великолепный, доблестный твой брат Лев Сергеевич, или как настоящий лев – царь зверей, что и того лучше. Никогда мы до этого радостного дня не переписывались, но будь уверена – даю слово Ганнибала, – что родственные мои чувства всегда останутся такими же, как и были. Посылаю завтра крестик для твоего ребенка. Напиши и мне, а писать твоему дяде, ей-богу, следует. Стыдно, стыдно не писать, честное, Ганнибаловское слово… пожалуйста, напиши, да поскорее: похож ли он на Ганнибалов, то есть черномазый ли Львенок-арапчонок, или белобрысый? А главное, приищи ему кормилицу здоровую, пригожую, и об этом напиши любящему тебя и на этом и на том свете дяде Вениамину»[37].

В августе 1836 года муж Ольги