Песни тайги. Тувинские народные сказки - Алена Каримова

что побежал я трусцой в северные заросли молодых хвойных деревьев, — сказал заяц-беляк и побежал трусцой в северные заросли молодых хвойных деревьев.

Вот медведица вернулась к детям.

— Детки, кто приходил? — спросила она медвежат.

— Приходил лесной заяц-беляк и ушёл, — отвечают они.

— И что сказал заяц-беляк? — спросила медведица.

— Тебя спрашивал. Говорил: «Передними лапами косолапит и задними криво ступает эта негодная медведица — и чего добилась?! Бродит по лесам и горам, но разве находит она какую-нибудь еду, кроме красных муравьёв да голых червей? И шерсть у меня лучше — белая и мягкая, как вата. Разве медвежью шерсть станет носить человек? У меня крови на чашку, но бульона от моего мяса, как от мяса овцы, хватит на сутки. А у медведицы разве вкусное мясо, чтобы ел его человек? Негодная она, перекошенная, с вывернутой мордой!» Так он ругался, ругался, а потом побежал трусцой в северные заросли молодых хвойных деревьев, — рассказали медвежата.

Рассердилась медведица:

— А чего сам добился этот лесной заяц со своими мохнатыми лапами? Зачах он так, что стал белым! Шкура его не выдержит доски для растяжки звериных шкур, а крови его не хватит даже на чашку! Ну, я покажу тебе, негодному!

И пошла она по следам лесного белого зайца. Шла и нашла: оказалось, он влез в полое бревно и лежит в нём. Стала медведица раздирать бревно с одного конца, а заяц-беляк выскочил из другого и стремглав кинулся, петляя. А сам кричит:

— Не косолапь своими передними лапами, не криви своими задними лапами, не гонись за мной! Оглянись-ка лучше назад — там белобородый старик держит ружьё с голодной пулей!

Оглянулась злая медведица: белобородый старик уже стрелять приготовился. Ничего не успела она сделать — выстрелило ружьё. От страха и боли рванулась медведица и побежала обратно к берлоге. Голодная пуля из ружья старика застряла, темнея, у неё в груди.

Добралась медведица до берлоги и говорит медвежатам:

— Хотела я, чтобы установилось наше владычество — четвероногих медведей, а не владычество людей. Но если даже побелевший от хилости дикий заяц, живущий тем, что грызёт кору деревьев, говорит о нас такие слова, значит, не повелевать нам родом людским! Сами станем для людей четвероногими зверями-врагами — будут они носить наши шкуры и есть наше мясо!..

Берегите же свою жизнь от людей, у которых ружья с пулями!..

Нет в мире других существ, кроме двуногого конгувая[34], которых справились бы с двуногим конгуваем. Настало его владычество. Густой бульон от белого зайца стал пить конгувай, в мягкую белую шкуру зайца-беляка одеваться стал конгувай…

С тех пор, когда наступает весна с оттаявшим кое-где снегом, лесной заяц-беляк, встречая весну, начинает радоваться и петь:

Пусть белый снег забелеет,

дот-дот-дот!

Пусть корни древесного сока хотят,

дот-дот-дот!

Волк и жеребёнок

Так-то раз худенький жеребёнок щипал на стойбище зелёную травку.

Вот подбежал к нему волк и говорит:

— Я тебя съем!

— Ты видишь, какой я слабый. Далеко отсюда не убегу. Съешь так съешь, но ведь я умею ходить мелкой иноходью. Покатайся на мне сначала, а потом и съешь, — отвечает ему жеребёнок.

«А как ездят мелкой иноходью?» — подумал волк и сел на него верхом. Жеребёнок повёз его мелкой иноходью. Вёз, вёз, укачал волка, вогнал его в сон, а потом сбросил в степи и убежал на стойбище пастись. Снова стал щипать зелёную травку, расти и набираться сил.

Спал-спал волк в степи, проснулся: оказывается, он заснул, пока ехал верхом, сбросил его жеребёнок, и лежит он один в степи.

Подумал тогда волк: «Разве я чангы или хюндю[35], чтобы ездить на конях-иноходцах?»

Снова побежал на стойбище, подошёл к жеребёнку и говорит:

— Вот теперь я тебя съем!

— Съешь так съешь, но ведь я умею ходить и крупной иноходью! Покатайся на мне сначала, а потом и съешь, — отвечает ему жеребёнок.

«А как ездят крупной иноходью?» — подумал волк и сел на него верхом. Жеребёнок повёз его крупной иноходью. Вёз, вёз, укачал волка, вогнал его в сон, а потом сбросил в степи и убежал на стойбище пастись. Снова стал щипать зелёную травку, расти и набираться сил.

Спал-спал волк, проснулся и думает: «Разве я чангы или хюндю, чтобы ездить на конях-иноходцах? О чем я думал?! Вот теперь уж точно я съем его!»

Снова побежал на стойбище, подошёл к жеребёнку и говорит:

— Теперь я тебя точно съем!

— Съешь так съешь, но знаешь ли ты, что я умею ходить и смешанным бегом! Покатайся на мне сначала, а потом и съешь, — отвечает ему жеребёнок.

«А что это такое — смешанный бег?» — подумал удивлённый волк и снова сел верхом на жеребёнка. Жеребёнок повёз его смешанным бегом. Вёз, вёз и снова укачал волка, вогнал его в сон смешанным бегом, а потом сбросил в степи и убежал на стойбище пастись. Снова стал щипать зелёную травку, расти и набираться сил.

Спал-спал волк в степи, проснулся и снова на стойбище прибежал. Говорит он жеребёнку:

— Ну, теперь не отвертишься, прямо сейчас тебя съем!

— Съешь так съешь, но знаешь ли ты, что лучше всего я умею ходить рысью! Покатайся на мне рысью, а когда накатаешься, можешь съесть, — отвечает ему жеребёнок.

«А что это такое рысь? Как ездят рысью?» — подумал волк. Снова сел он верхом на жеребёнка. Жеребёнок повёз его рысью. Вёз, вёз и укачал волка, вогнал его в сон своей рысью, а потом сбросил в степи и убежал на стойбище пастись. Снова стал щипать зелёную травку, расти и набираться сил.

Спал-спал волк в степи, проснулся: опять он один, а жеребёнка и след простыл. «Какой же я бестолковый! Разве я чангы или хюндю, чтобы ездить на коне мелкой и крупной иноходью, да ещё рысью скакать? Теперь-то уж съем!»

Прибежал волк на стойбище и говорит жеребёнку:

— Теперь тебя, негодного, съем наконец!

А жеребёнок, большой и сильный, отвечает:

— Ну, съешь так съешь. Но знаешь ли ты, что на моём копыте есть одна важная надпись. Прочти её, тогда уже и ешь.

«Что же там может быть написано?» — подучал волк,