Данияр. Не буду твоей невестой - Мария Зайцева

Меня пропускают без вопросов, стоит мне сказать, что я — дочь Алханова. Иду через приёмное, поднимаюсь на третий этаж. В хирургическое отделение.

Ординаторская в самом конце коридора.

Мне сказали, что операция у отца закончилась, и он занят документацией.

Сердце колотится, когда подхожу к двери. Пальцы на руках становятся ледяными, во рту пересыхает. Я так нервничаю, что зубы стучать начинают.

Папа не мог. Не мог! Он обещал ничего не обсуждать за моей спиной!

Стучу, задержав дыхание.

— Да, — раздается голос. Знакомый, уверенный.

Поворачиваю ручку и вхожу в ординаторскую.

Отец сидит за столом. В комнате он один. На столе бумаги, монитор включён. Очки сползли чуть ниже переносицы.

Когда он видит меня, на лице его появляется напряжение. Мимолётное, но я-то вижу. Он не ждал.

— Доченька…

— Привет, пап, — закрываю за собой дверь. — У тебя сейчас операция?

— Нет, оформляю выписку, — он снимает очки, встаёт, идёт ко мне. Обнимает. Крепко. Сильно. Как всегда. — Что-то случилось?

Я смотрю на него. Родное лицо. Такой близкий человек. Самый родной. И сейчас — единственный, от кого мне нужна правда.

— Пап, ко мне сегодня Данияр подошёл. При всех. Назвал меня своей невестой. Ты говорил с его семьёй?

Он напрягается. Сжимает губы. Взгляд уходит в сторону.

— Говорил.

Молчание.

Я жду. Ровно три долгих, гулких удара сердца жду.

Он смотрит на меня ровно. Без давления.

— Они приходили. Разговаривали. Я сказал, что подумаю. Что решение за тобой. Если ты скажешь, что не хочешь — я откажу. Без вопросов.

Я выдыхаю. Резко. Шумно. Будто наконец-то снова могу дышать.

— Я не хочу, пап. Ни за что. Никогда.

— Мадина… — голос отца по прежнему фонит напряжением. — Может быть ты… не станешь пока спешить с ответом? Подумаешь. Поразмыслишь ещё.

— Пап… — втягиваю воздух резко, и он обжигает горло.

— Данияр — очень приличный молодой человек. Способный. Он уже управляет клиникой. Он хороший врач, но и не только… У него прекрасная репутация. Он сдержан, умён. Целеустремлённый и с большими амбициями. И он… мне кажется, внешне он тоже привлекателен.

— Папа… — всхлипываю и мотаю головой.

— Мадина, — он смотрит внимательно в глаза, заключив моё лицо в ладони, — он ведь не обидел тебя?

— Нет, пап, нет, — и это ведь, по сути, правда. — Я просто не хочу. Я хочу сама выбрать себе мужа в будущем. И ведь у меня в Москве парень остался, ты же помнишь? Натан тоже замечательный, он…

Лицо отца становится жёстче. Он отпускает меня и отходит к столу, отворачивается. Сердце моё в этот момент пропускает удар, я не понимаю, почему папа так реагирует.

— Этот Натан… у меня есть сомнения, — говорит ощутимо прохладнее.

— Но папа…

— Дочь, иди домой, — отец снова оборачивается ко мне. — Мне нужно к пациентам. Иди и успокойся. Никто тебя насильно замуж выдавать не собирается.

Я киваю. Молча. А потом подхожу и обнимаю его. Крепко. Он гладит меня по спине.

— Спасибо, папа, — шепчу тихо, но понимаю, что где-то глубоко внутри тревога так и не хочет меня отпускать.

И сегодня смотрим на папу Мадинки

Глава 10. Неправильное сватовство

— Меня просватали, Мадин… — голос Алинки спокойный, безжизненный какой-то, удивительно контрастирует с ее словами.

Потому я даже не верю вначале собственным ушам.

— Чего?

Мне кажется, что моя тревога просто до такой степени плотная и осязаемая, что начинает выплескиваться в окружающий мир фантомами. И мне реально послышалось.

— Просватали… — вздыхает Алинка, — еще в понедельник…

Соотношу в своей голове грустное лицо подруги все эти дни, ее неразговорчивость, уныние. Вот она, причина!

— А… Кто он? — осторожно спрашиваю я.

— Друг отца, — говорит Алина, — его ровесник, практически…

На этом месте она не выдерживает и всхлипывает. Правда, тут же берет себя в руки, улыбается грустно.

— Так что я устроена уже. Вот.

— Но… — Всевышний, у меня в голове это все не укладывается! Как же так? — А ты… Согласна?

Алинка кивает.

— А ты… Его любишь?

Она пожимает плечами, отворачивается.

— Но… Алин… Можно же отказаться… — я говорю это все неуверенно, словно на зыбкую почву вступаю. Были бы мы в Москве, я бы вообще по-другому себя вела. Но за время, проведенное на родине, я уже успеваю понять, что тут совсем другие законы, другие устрои. И все не так однозначно…

— Нет, — отрицательно машет головой Алина, — нельзя. Свадьба летом.

— А учеба? — шепотом почему-то уточняю я.

— Это как муж решит…

И столько в ее лице и голосе обреченности, что мне не по себе становится.

С одной стороны, дико хочется встряхнуть подругу, заставить ее прийти в себя!

Какое “замуж”? Ну какое “замуж”?

Ей двадцать лет! А ее жениху, получается, не меньше сорока? Друг отца… Всевышний…

А с другой, Алина не выглядит убитой и раздавленной. Просто грустной. И принявшей свою судьбу, не сопротивляющейся ей.

Имею ли я право что-то говорить? Убеждать? Навязывать свое? Душу ей бередить?

И все же…

— Алин… Но ты же не любишь его…

— Ну и что? — Снова пожимает она плечами. — Он… хороший. Богатый. У него свой бизнес, сеть аптек…

— Алина, но ты же тоже не из трущоб! — Выхожу я из себя. — У тебя есть выбор! И вообще… Почему подождать нельзя? Присмотреться друг к другу?

Я говорю, а у самой в груди щемит. А есть ли он у неё — вот этот выбор?

— Зачем? Родители уже присмотрелись…

У меня как-то даже и слова пропадают…

Смотрю в ее лицо и реально не понимаю, что дальше делать. Что говорить? Мир мой ломается на моих глазах. И осколки — острые!

С момента неудачного сватовства Байматовых прошла неделя, и всю ее я была на диком нерве.

И даже не потому, что папиным словам не поверила. Как раз ему я верила, он никогда не