Записки подводников. Альманах №3 - Виктор Иванович Чаплыгин

Во всяком случае есть еще сегодня в живых как минимум два десятка офицеров, и не менее 200 матросов и старшин, которые никогда не забудут этого похода (а уж я тем более).

Началось с того как мы в Норвежском море поднимали по одной ракете, чтобы покрасить в зеленый цвет старое покрытие, имевшее непрезентабельный вид.

В какой-то день из тумана на нас выскочил норвежский рыбак, а когда увидел лодки с поднятыми ракетами, дал какое-то радио на берег В Норвежских ВС была объявлена тревога, около нас появились самолеты и корабли, которые сопровождали нас, меняясь по очереди через все балтийские проливы. А когда подошли к острову Борнгольм, нас стал сопровождать вертолет ВС ФРГ и куча яхт и катеров. По прибытии в Кронштадт нас буквально спрятали за плавбазу. Один из местных начальников пояснил «чтоб меньше видели иностранцы, здесь проходит много судов». На следующий день весь офицерский состав лодок был собран в кают-компании, где висела схема, в каком порядке лодки должны стоять на бочках на Неве.

Инструктаж начал адмирал, фамилию которого я не помню. Он зачитывал утвержденный сценарий, по нему предписывалось построение экипажа в 2 шеренги на верхней палубе, открытие крышек шахт ракет и подъем на верхний упор всех трех макетов ракет. Меня настолько поразила техническая безграмотность этого сценария, что я достаточно громко произнес «и делаем оверкиль и ложимся с ракетами на борт!». Инструктаж прервался. Я был поднят. Самыми лестными моими качествами были «умник» и «антисоветчик». Контрадмирал Хомчик С.С. выступил за меня. «Я прошу не оскорблять флагманского механика моего походного штаба!» (хотя я был лишь командиром БЧ-5) а мне предложил принести инструкцию на которую я сослался. Через некоторое время я зачитал выдержку из остойчивости и непотопляемости. В ней недвусмысленно указывалось, что поднимать на верхние упоры одновременно три пустых стартовых стола, каждый из которых имеет вес 13,0 тонн недопустимо. Остойчивость ПЛ в этом случае не гарантируется.

А когда я добавил, что осадка у нас 8,5 м, а на схеме указаны глубины меньшие, т. е. мы даже пройти не можем, это вывело нашего инструктора из равновесия. Покидая кают-компанию он возмущался тем. Что крейсер «Киров» в Неву пройти может, а ПЛ нет!». После этого инструктажа нас больше никто своим вниманием не удостоил. Правда на День ВМФ командир отряда и три командира лодок были приглашены на борт крейсера «Киров».

С окончанием праздника мы убыли на Север. Одну ПЛ на неделю оставили. Думаю – операторы, чтобы как-то оправдать этот переход, и использовать лодку. Она участвовала в работе с надводными кораблями на «Мариинской впадине «Балтийского моря», находясь на глубине 270 м. С позиции сегодняшнего дня понимаю, как много должен был нажить недоброжелателей капитан- лейтенант среди сценаристов праздника и консультантов сценария, людей согла-

Встреча двух адмиралов, 1-го начальника и 1-го выпускника СВВМИУ

Виктор Чаплыгин

капитан 3-го ранга запаса

Из Одессы в Мурманск и Североморск

(Двадцать лет спустя)

Так сложилось, что Герой Советского Союза Соколов В.Е., предложил мне поехать на 10-й слет городов – Героев в Мурманск. Честно говоря были мне разные предложения по общественным делам, но я как то от них уклонялся. А тут… Что-то сработало внутри меня и я согласился.

На Севере я не был уже 20 лет и заглянуть не во сне, а наяву в места бывшей службы на АПЛ, тянуло. Я поехал вместо тяжело больного нашего товарища – Галковского В.П. Он не возражал, и как говорится благословил на поездку. Старшим нашей группы делегатов был назначен полковник Фуртатов В.М. – Председатель совета ветеранов ВОВ однополчан, другим важным делегатом был полковник Гуськов Л.И., директор музея ОдВО, участник ВОВ и Афгана. У него на Севере в Печенге служил сын, тоже полковник, но, к сожалению умер в Николаеве. Сборы были не долги. да собственно нас никто, кроме домашних не собирал. Соколов В.Е. дал пару книг Памяти Одессы, Боделан Р.Б. – мэр, дал пару грамот и знаков. С собой пару копеек, а так как мы все участники или инвалиды то нам билеты бесплатно туда и обратно. В общем на шару. Мы с Фуртатовым в одно м купе, Гуськов в следующем. 2 – е мая 2002 года утро – Вперед! При следовании, в поезде чувствовалось внимание проводников к нам, вежливость и забота были удивительные. Практически до самого Санкт – Петербурга мы следовали в полупустых вагонах. Обратили внимание на то что, как только кончилась Украина и началась Белоруссия, стало чисто на путях и на станциях, не наблюдалось мусора в посадках и на перронах. Что не скажешь о въезде в Россию. Сразу кучи мусора вдоль путей и на полустанках. 4.05.02 утром мы прибыли в северную столицу России. Гуськова встретила дочь, Фуртатова – внук, а я уехал к друзьям, где попал в добрые теплые руки, в которых и пробыл до 17.00 следующих суток. Прибыли мы в Питер на Пасху, в самый праздник. Друзья – Рябчуки Толя и Люда, а это друзья по училищу, по службе в Западной лице и вообще, наверно таких больше не будет, – повезли меня в церковь А.Невского, где их дочка с зятем пели в церковном хоре. Увидел Маринку – худенькая симпатичная девочка, хорошо поет, да и муж под стать – все хорошо. Потом было новоселье у других наших друзей – Юрченок, они получили квартиру от мэра – Яковлева. Поездка на Неву, на Дворцовую Площадь, прогулка по Невскому. Хорошо!

Или как говорил Фуртатов – «Красота!». А 5.05.02 утром – на вокзал и на Мурманск. В поезде не более 7-10 человек. За окнами проплывают кусты черемухи, запах врывается в вагон, и мы с моими попутчиками до ночи за чаем все в разговорах, они вспоминают былое и хвалят своих детей, которые что-то в этой жизни достигли. Я тоже хвастаюсь своими. В общем уснули глубокой ночью. Встал рано в 4.30. Вот уже река Кола, бурная, мощная, вода йодистая, холодная, перкаты. Здравствуй Мурманск, здравствуй край родной, здравствуйте волнующие встречи. 6.05.02 в 24.00 прибыли в Мурманск.

С трудом, привели себя в порядок и вышли на перрон. Никого. Светло, солнце не зашло и мои попутчики с удивлением осматриваются вокруг – я поясняю, что